Здание музея – что оно из себя представляет? Сосуд ли это, который будет бережно хранить экспонаты, который тогда должен иметь соответствующий внешний вид, отвечать эпохе экспонатов, которые превалируют в музее, или же это только лишь функциональное
здание, главная задача которого – иметь достаточно места для экспозиции музея?
Для того, чтобы ответить на этот вопрос, нельзя не оглянуться назад на историю музеев в целом. В изначальном своем значении, музей – это, конечно, храм муз (мусейон) которых, согласно самой распространенной версии, было девять. Не по этой ли старой памяти многие музеи, хотя бы общими очертаниями, напоминают нам греческие храмы?(а некоторые и откровенно отсылают к ним). Можно рассматривать два направления развития предков современного музея: мусейон – как центр образования, храм муз, доведенный до совершенства, помимо религиозных обрядов там развивались и все этапы образовательного процесса (библиотека, кабинеты различных наук), однако с современным музеем это заведение имеет мало общего. Самый известный и масштабный пример – Александрийский мусейон, построенный в III веке до Н.Э. Второй тип – музей в более близком к современному значению слова, музей – хранилище предметов искусства, не используемых в практических целях, но выставленных лишь для обозрения. И уже в XVI веке до Н.Э. в Кносском дворце видны следы хранилища ценностей, в Ниневии была крупная библиотека-хранилище, в общем, даже египетские пирамиды косвенно относятся к древнейшим музеям – ведь каждое захоронение сопровождалось возложением щедрейших даров, как в сам саркофаг на мумию, так и в пирамиде в целом.
Тут можно задаться справедливым вопросом – что же есть предмет искусства в понимании современного человека и человека, живущего хотя бы на рубеже эр? Для нас – вполне объяснимо, что очень часто предметы старины отождествляются с предметами искусства, однако и это не правило: качество выполнения предмета искусства не всегда было на высоте, а одна принадлежность предмета к, скажем, XVI веку, еще ничего не значит.
Тогда предмет искусства – результат работы профессионального ремесленника, или процесс, предвосхищенный припадком вдохновения? И всегда ли, скажем, подделка – лишь подделка, а не результат очень специфического, но творческого процесса? Как сказал герой фильма Торнаторе, антиквар Олдмен: В каждой подделке всегда скрыто что-то подлинное. Так же и в истоках музейного дела – каждый музей, хранилище предметов искусства и старины, имел, как и имеет по сей день, специализацию, которая уже определяет наполненность музея теми или иными предметами.
По географическим принципам: в Греции всегда будет больше музеев, связанных с древнегреческой историей и византийским периодом, а значит, будет большее собрание скульптуры, остатков архитектурных форм, позже – церковных предметов искусства, по всей Европе – больше всего европейских же мастеров, в азиатских странах делается акцент на национальном
искусстве. Но что интереснее всего – эпоха Возрождения, как и вся в своей сущности, опять стремится к античности и в идее музеев – полноценные музеи в нашем понимании слова были созданы именно тогда, однако с сильной оглядкой назад, с образовательным
уклоном, но с гораздо большей открытостью, нежели это было раньше. Чаще всего музеи теперь стремятся собирать предметы естественной истории, этнографии, географии, минералогии и прочих наук. Прекрасный случай, когда это было обыграно в архитектурном
облике музеев – Музеи истории искусства и естествознания в Вене.
естествознания в Вене
Это два здания- близнеца, выполненных во второй половине XIX века в неоренессансном духе, стóят друг друга и стоЯт друг напротив друга и тем самым лишний раз подчеркивают прямую связь естественной истории и истории искусства. Уже в начале Нового времени появились дворцовые, частные собрания предметов искусства, которые предвосхитили начало современного коллекционирования, а далее и попали в собрания государственных музеев.
Некоторые, например Ватикан, сохранили относительно мало изменившийся вид – как был Ватикан папской резиденцией с огромной коллекцией искусства – так он и остался. Коллекции знатных родов также стали огромным вкладом в коллекции музеев.
В XIX веке появились первые здания, специально приспособленные под музейные помещения. Однако такие музеи как Лувр, Эрмитаж и многие более мелкие музеи (например – Московский музей современного искусства, здание на Петровке, музей Востока на Никитском бульваре и проч.) расположились в зданиях бывших дворцов или усадеб. На Руси первое упоминание хранилища музейного типа относится к XII веку. Естественно, что первые такие музеи находились в монастырях и церквях и собрания носили религиозный характер (не только иконы и прикладное искусство, но и мощи святых). Среди московских музеев одним из первых можно по праву признать Оружейную
палату, первое упоминание которой относится к 1508 году, когда пространство использовалось исключительно для хранения оружия. Позже были заложены основы воистину чудной коллекции – предметы быта, оружие, прикладное и религиозное искусство, облачения и
костюмы, но любопытнее всего, как и по сей день – дары иностранных послов.
Все это находилось в т.н. Большой казне, здание которой сгорело во время Троицкого пожара 1737 года. Однако в 1610-1612 годах во время польско-литовской оккупации будущая Оружейная палата была полностью разграблена, и если бы не расцвет творчества мастеров московского Кремля, в среде которых зародился знаменитый фряжский стиль иконописи, и не более поздние иноземные дары, музей так и не восполнил бы утраты. Сегодня здание музея располагается в постройке 1844-1851 годов архитектора Константина Тона.
Он же построил Большой кремлевский дворец и Храм Христа Спасителя. Здание этой Оружейной палаты, в отличие от старого, находившегося ближе к Троицкой башне, стоит на склоне, на пути к Соборной площади. Постройка выполнена в чертах русского классицизма с декоративными элементами, явно тяготеющими к русско-византийскому стилю, приверженцем которого был Тон. Впрочем здесь же видны приемы декорации русских палат в XVI веке – так, орнамент колонн и фриз по фасаду здания напоминают о несохранившемся здании XV века (есть рисунки-реконструкции по остаткам), в котором первоначально и располагалась Большая казна. Внутри постройка Тона имеет псевдоготические стрельчатые своды на верхнем уровне, на нижнем же, где располагаются ныне костюмы и экипажи – своды тяготеют не то к архитектуре палат, не то к романтике. Для полной эклектичности постройки Тон венчает здание позолоченным шпилем в духе петербургской архитектуры XVIII века – но как ни странно, именно это создает некую связь с Большим кремлевским дворцом.
Далее по хронологии – Государственная Третьяковская галерея. Дом в Лаврушинском переулке семья Третьяковых купила еще в 1850 году, но двери Городской галереи Павла и Сергея Третьяковых была официально открыта в 1867 году, все эти годы коллекция активно приобреталась братьями. В 1892 году, после смерти младшего брата, Павел Третьяков подарил городу свое собрание, а собрание, принадлежавшее Сергею Третьякову, было также завещано в дар городу. В 1893 году галерея официально открылась уже как государственный музей, после чего, уже в самом начале XX века, были предприняты попытки реконструкции дома, бывшего жилым, под музейное помещение. Однако современный вид галерея приобрела в 1902-1904 годах во время строительства нового фасада здания в русском стиле – сделать его именно таким решил Совет Галереи, разработка же внешнего вида здания была поручена Виктору Васнецову. Непосредственно постройкой здания занимался архитектор Василий Башкиров.
Много изменений внутренних и внешних претерпела галерея, однако следующая крупная и очень долгая реконструкция музейных помещений была проведена между 1985 и 1995 годами, во время которой часть экспонатов была перевезена в здание на Крымском валу, построенном в 1970-е годы, где ранее располагалась Государственная картинная галерея СССР, с которой позже и объединилась Третьяковская галерея. После реконструкции исторического здания, закончившейся в 1995 году, галерея, расширенная за счет новых построек (в т.ч. помещения депозитария и Инженерного комплекса, которые отдаленно попытались сохранить облик, общий с главным зданием), приобрела свой сегодняшний вид – стеклянные потолки позволили проникать в галерею большему количеству света, сохранив при этом пряничность и русский стиль васнецовской идеи.
В 80-е перед зданием вырос памятник скульптора Кибальникова Павлу Третьякову, который пытается «вылезти» из гранитной основы, сохраняя при этом вид невозмутимый, смакующий экспонат любимого детища. Таким образом, на сегодняшний день, здание галереи смогло вместить в себя и функциональность, которая так важна для современного выставочного зала, и уютный архитектурный историзм, декорированный, однако, при этом довольно щедро, совсем не по принципу русской архитектуры XVI-XVII веков. Что до отдела искусства XX века – да, это, к сожалению, ни что иное, как амбар – но амбар просторный и функциональный, монументальное здание на набережной Москвы-реки, как повествует нам статья 1960 года. В нем достаточно места для всех экспонатов, для ЦДХ, для временных выставок. И еще – его отовсюду видно, оно бросается в глаза и цветом, и масштабом, – разве не к этому тяготела вся советская архитектура?.. В январе 1873 года император Александр II утвердил «Общие основания музея», которые стали результатом решения создания крупного исторического музея (сегодняшнего Государственного исторического музея) в центре Москвы.
Конкурс выиграл архитектор Владимир Осипович Шервуд (главный идеолог неорусского стиля в архитектуре, а также отец и дед творческой династии архитекторов и художников, продолжавших строительство в русском стиле) на пару с инженером А.Семеновым, в августе 1875 года состоялась закладка здания, строительство же было окончено в 1881 году. Интерьеры были созданы с привязкой к определенной эпохе известными художниками – Васнецовым, Коровиным, Поповым, Серовым, Коровиным, Айвазовским и другими. Здание музея построено из красного обожженного
кирпича, имеет множество малых и больших башен, окна, особенно узкие ближе к верху здания, пузатые колонны, нагроможденность фасада объемными декоративными элементами XVI-XVII веков, – все эти черты русского стиля увенчиваются, как мы это уже ранее видели у Тона на здании Оружейной палаты, – нет, не шпилем, а позолоченными львами и двуглавыми орлами.
В 1930-х годах музей стал жертвой решения о изменении идеологии музея в сторону пропаганды коммунизма, облик музея от этого лишь пострадал, были сняты орлы и львы, многие интерьеры были забелены, либо же полностью уничтожены. В XXI веке облику музея попытались вернуть первоначальный вид. Очевидно, что формы башен музея, так же, как и его цвет в целом, имеют целью подражание остальному ансамблю Красной площади, под стать старым башням конца XVII века.
Но в то же время, как ни странно, можно найти сходство между башнями Исторического музея и башнями сталинских высоток, особенно с башнями высоток на Кудринской площади и гостиницей Ленинградская. Последние, конечно же, архетипически ориентируются на древнерусское зодчество, но из-за большей близости хронологической близости к неорусскому стилю, получается, что сталинская архитектура ориентируется все же уже даже на неорусский, или псевдорусский стиль.
Так сказать – ориентация на ориентир. Можно представить, что за цветник башен, ориентиров в квадрате, трехмерных ориентиров, был бы обозреваем посетителем Красной площади, если бы построили высотку на Зарядье – ведь ее башня наверняка бы виднелась с практически любой точки площади. Но все же, вернемся к основателю Третьяковки – Павел Третьяков всегда славился как меценат и коллекционер, благотворитель, но он еще, к тому же, внес свой вклад в создание Музея изящных искусств имени императора Александра III при Московском императорском университете, если же проще – нынешнего ГМИИ им.А.С. Пушкина.
Создатель и первый директор Пушкинского музея – Иван Владимирович Цветаев, отец Марины и Анастасии Цветаевых, профессор Московского университета – филолог, археолог, историк, искусствовед, имевший в базе, однако, образование духовной семинарии. Человек, повлиявший к тому же колоссальным образом на судьбу Московского университета – он был инициатором создания обособленного, самостоятельного отделения истории искусства вместо существующей ранее кафедры. Даже не инициатором, а, можно сказать, провокатором в лучшем смысле слова – кабинет изящных искусств и древностей, который лег своей коллекцией в основу будущего ГМИИ, превратившись усилиями Цветаева в музей, не мог не служить стимулом для расширения кафедры до формата отделения. Цветаев как нельзя лучше воспользовался днем торжественного съезда, организованного по случаю дарения Третьяковской галереи городу, на котором и выдвинул идею создания Музея изящных искусств, основа которого уже существовала в вышеупомянутом кабинете древностей. Коллекция состояла из слепков классической скульптуры и античных ваз.
Эту идею и стал далее развивать Цветаев – он приобретал слепки и некоторые оригиналы, таким образом подчеркнув, что приоритетом музея является коллекция слепков, которая может быть отличной базой для изучения скульптуры студентами. Таким образом мостик с изначальной идеей мусеонов вновь был перекинут – огромный образовательный центр, гигантский младший брат, как писала Марина Цветаева в очерках, посвященных отцовскому музею.
В них же можно найти истории, связанные с организацией музея – живые, из первых уст, особенно ценно описание утра дня открытия музея. Церемония закладки состоялась в 1898 году, открыл же свои двери музей лишь в 1912году. Главными спонсорами и покровителями музея стали великий князь Сергей Александрович и фабрикант-миллионер Юрий Степанович Нечаев-Мальцов. Конкурс на строительство главного здания музея выиграл архитектор Роман Клейн, построивший также средние торговые ряды, находящиеся близ Кремля, а также торговый дом Мюр и Мерилиз – современный ЦУМ. Но Цветаев выдвинул условия – он хотел, чтобы здание музея служило также «учебным пособием» по архитектуре, желал избегнуть эклектики и современных ему тенденций в архитектуре, потому предложил строить здание либо в греческом, либо в Ренессансном духе, используя лишь достоверные памятники и избегая самодеятельности. Выбор пал на первый вариант. Здание, стоящее на подиуме,действительно являет нам нечто синтетическое, стилистически точно и достоверно отсылающее к архитектуре Древней Греции. Колоннада парадного входа – увеличенная копия колонн греческого Эрехтейона, что находится в афинском Акрополе.
Таким образом получается, что учебные пособия классического искусства мы видим не только внутри, но и даже снаружи. Лишь кровля здесь вновь, как и в Третьяковской галерее, становится стеклянной, чтобы обеспечить большое количество дневного света – искусственное освещение предполагалось избегать, однако позже, конечно, без него уже было не обойтись. Случайно или нет, но и здесь Цветаев обратился к древнейшим музеям – здание напоминает нам о греческих храмах, переработанных, однако, в допустимой мере. Структурно музей переживал массу изменений на протяжении всего XX века – так, в него попадали коллекции расформированных музеев – Румянцевского, картины из частных собраний и из собраний приусадебных музеев, картины, вывезенные из Германии после войны.
Таким образом его коллекция живописи значительно пополнилась творениями европейских мастеров, а в 1936 году, после расформирования Государственного музея нового западного искусства, музей приобрел значительную коллекцию живописи второй половины XIX-первой трети XX веков, в том числе особенно ценную коллекцию импрессионистов и постимпрессионистов. В 20-30-х годах музей утратил статус университетского, был переименован в Государственный музей изобразительных искусств им.А.С. Пушкина. В начале двадцатого века музей приобрел значительное количество новых зданий, в том числе крупнейшие – галерею искусств стран Европы и Америки XIXXX веков, отдел личных коллекций, музей-квартиру С. Рихтера (усилиями которого, совместно с И.Антоновой, были организованы уже ныне знаменитые Декабрьские вечера), учебный художественный музей им. Цветаева.
Сегодня планируется очередное расширение музея за счет создания музейного городка, который будет в себя включать новые помещения для хранения и экспозиции предметов из запасников музея, ведь едва ли не половина произведений искусства скрыты от глаз посетителей из-за отсутствия места. Подумав обо всем вышесказанном, остается только с пониманием отнестись к молодой науке – музееведению, которая изначально, по своей идее, кажется надуманной. Ведь разумное планирование внутреннего пространства, умное архитектурное решение с внешней стороны, материалы, микроклимат, – все мельчайшие детали планирования музейного мира, вплоть до главных вопросов – в чем главная цель этого музея, каковы его географические и хронологические рамки, какого уровня произведения искусства в этом современном храме муз.
И еще – что же хранить в запасниках, пряча от глаз людских, а что выставлять напоказ? Менять ли очередность этих процессов? Отдельный вопрос: как привлечь в музеи молодое поколение, обремененное стереотипом, что музей – это скучно, долго и нудно? Ну а теперь, если совсем честно – ответ лежит, опять же, в возвращении к истокам. Музей, несомненно, станет более привлекательным местом для всех, если на одной руке у нас будут лежать почти безграничные возможности современных технологий, а на другой руке – взгляд назад, в храмы муз, где царила атмосфера творчества и искреннего желания и стремления к просвещению.
