Если вы хотите помогать другим, а шкаф забит ненужными вещами — вперёд, смело займитесь добрым делом! Для этого не нужно искать деньги и открывать благотворительный фонд, достаточно сдать лишнюю одежду в Charity shop – сеть благотворительных магазинов в Москве. Проект работает очень просто: вы сдаёте одежду, которую потом тщательно сортируют — ветхие вещи идут на переработку, хорошие отправляются к нуждающимся, а лучшее идёт на продажу. Прибыль уходит на обеспечение инфраструктуры сбора вещей и благотворительные цели. Основателем проекта является Дарья Алексеева, она с удовольствием рассказала нам об особенностях магазина, своих планах и забавных случаях в процессе работы.
Здравствуйте, Даша. Расскажите немного о себе и о том, что вдохновило заняться благотворительностью, начать свой проект?
Я училась в Финансовом университете, и, казалось бы, будущее будет в консалтинге или крупном банке. Мои одногруппники сейчас там работают, все шли по одному пути. А я на первом курсе стала волонтёром — мы ездили в детский дом, занимались там с ребятами. Тогда быстро стало понятно, что я плоха в «помогающих профессиях» — это всё, что связано с заботой и поддержкой: санитарки, нянечки, воспитатели. Это обычно и представляешь, когда говоришь про волонтёрство, что будешь играть с детьми. У меня плохо получалось играть с ними, зато хорошо получалось искать людей для этого и деньги на то, чтобы закупать материалы, отправлять ребят в лагерь или нанимать репетиторов. Это привело к мысли, что можно быть таким менеджером-организатором в благотворительной сфере. В нашем секторе координаторы проектов также важны, как и в бизнесе. Со временем я оказалась сотрудником благотворительных фондов и занималась привлечением средств, организацией различных проектов, поиском ресурсов. Потом я, как наемный сотрудник, почувствовала то же, что и другие — когда на работе ограничивают в функционале, ты не принимаешь стратегических решений, не можешь затеять проект просто потому, что эта идея кажется классной. Ты вынужден работать в канве, что создана выше. Поэтому я создала свой проект, который будет помогать фондам зарабатывать деньги не собирая их, а перепродавая одежду. Люди готовы сдать её безвозмездно, потому что им она не нужна. Не всегда удается пожертвовать деньги, но можно отдать ненужные вещи и таким образом поддержать других.
Ваше желание быть волонтером — это было внутреннее стремление помогать и исправлять несовершенства общества? Когда оно возникло?
Да. В тот момент как раз случилась трагедия в Беслане. Я училась в 10 классе, когда это произошло. Меня, как и остальных, это заставило задуматься — что я могу сделать? Это также наложилось на просмотр фильмов о спасении детей в Африке, например, с Анджелиной Джоли в главной роли. Мне кажется, для нашего поколения на первый план вышли не Barbie или просто красивые девушки, что строят романтическую судьбу, а девушки, которые что-то меняют. От «Блондинки в законе» заканчивая примерами в политике и бизнесе. Мне захотелось влиять, я себя видела агентом изменений. Была внутренняя мотивация на достижение результатов. Казалось, что если просто открыть сеть салонов или быть крутым банкиром, то, в принципе, ты профессионально состоишься. Но в плане воздействия на общество, признания — его не получишь, потому что ничего не создашь, а просто хорошо сделаешь свою работу. Параллельно с этим я видела то, в какой ситуации находится социальный сектор. Много путешествовала по регионам и видела работу учреждений там. Если детские дома еще открыты и там волонтеры, омбудсмены и другие проверяющие организации, то психологический интернат, где живет 400 человек с нарушениями интеллектуальной деятельности, в принципе никому не интересен. Я видела, что там происходит, и это очень волновало, хотелось менять и улучшать эту систему. Наверное, это было главной моей мотивацией.
Поддержали ли вас близкие? Может, у них были большие надежды на то, что вы займетесь чем-то более прибыльным?
Мама готова поддержать все! Брат занимается творчеством, это также непредсказуемо: можно висеть в «Гараже», а можно продавать работы в метро. Никогда не знаешь, где окажешься. Это просто вопрос самореализации. Нас воспитывали так, что ты должен понимать, что делаешь, и делать это хорошо. Если бы я маялась дурью, то у близких бы возникали вопросы, опасения. Когда они видят, что я счастлива, что дело развивается, то ничего плохого нет. Нет стереотипа, что «социалка» это мало денег, туда идти не надо, а лучше — ступай в банк. С этим я не сталкивалась.
Ваш проект – это благотворительный магазин. Что это значит? Может ли кто-то получить здесь вещи бесплатно?
На самом деле, мы уходим от названия «Charity shop». Потому что когда магазин открывали, то это, конечно, так и было. Существуют международные проекты (например, Goodwill), магазины, куда желающие приносят вещи. Там работают волонтеры, аренда бесплатна (мэрия города покрывает 80% стоимости), так что магазин располагается в центре, а платишь за него в 4 раза меньше, чем заплатил бы ритейл. Эти вещи продаются и, поскольку расходов почти нет, деньги передаются на благотворительность. Так благотворительные магазины и функционируют. В нашей стране это не сработало. Оказалось, чтобы принимать много одежды, необходимы склады. На них также должен кто-то работать, нужна логистика. Так что из магазина, в котором просто что-то продается, мы превратились в полноценную экосистему. Сейчас у нас 50 контейнеров по городу, много корпоративных партнеров, проводящих акции в офисах, машина и диспетчеры, склады. Мы переросли формат благотворительного магазина и стали просто проектом, который оперирует с одеждой полный цикл — сбор, сортировка, переработка (мы единственные, кто перерабатывает вещи в Москве) и повторное использование. Это важный момент, вещи мы и продаем, и отдаем. Без продаж не будет развития. Немногие готовы пожертвовать деньги на то, чтобы металлический ящик появился в Москве. Детям готовы пожертвовать намного больше, чем на экологию, т. к. это очень абстрактно. Соответственно, чтобы развивать инфраструктуру, нужно зарабатывать деньги, чтобы окупаться и не зависеть от какого-то мнения.
Это первый магазин подобного формата в России?
До нас появилась питерская сеть «Спасибо», у них 4 магазина и много контейнеров. Мы перенимали у коллег наработанный опыт и делали свое — основное наше отличие это трудоустройство. Есть программа, в рамках которой мы отдаем приоритет в найме людям из социально незащищенных групп. Это не просто красивые слова: большинство грузчиков, сортировщиц, ребят, что помогают продавцам в магазинах, — люди социально уязвимых групп: бездомные, бывшие заключенные, лишенные родительских прав женщины, люди с ментальной инвалидностью. Для этих людей работа — способ избежать отчуждения, возможность социализации. Такого не было у тех, кто делал подобное до нас. Ну, и программа переработки. Вдруг внезапно оказалось, что это интересно и в Москве, и, например, в городе Ростов Великий с населением 32 000 человек. Получается, это «заходит» и маленьким городам, ведь бабушки из Ростова Великого также с удовольствием приносят нам свои вещи. Это интересно людям на уровне страны.
Вы ведь также в 2015 году организовали благотворительный фонд «Второе дыхание»? Расскажите о нем.
Да, через год после открытия Charity стало понятно, что есть социальные программы, которые не вписываются в работу магазина. Не будут же продавцы распределять гуманитарную помощь по регионам и ездить в волонтерские поездки, для этого нужен координатор. Продавцы не будут вещи сортировать — они могут посмотреть принесенное, но когда необходимо отсортировать 200 тонн вещей, то ты никак не сделаешь это в магазине, нужна инфраструктура. Поэтому мы разделили социальную и предпринимательскую часть нашей работы, магазины реализуют товар и отвечают за то, чтобы у фонда были деньги на экологические и социальные проекты.
https://youtu.be/Wp-_kbEhceI
Сотрудничаете ли вы с другими благотворительными организациями? Если да, то с какими?
Существуют разные проекты. Меня волнуют сотрудницы бюджетных учреждений, которые получают мало, но имеют тяжелую работу в регионах. Например, санитарка с зарплатой 12 000 в доме престарелых, у которой при этом трое детей. У нее нет других вариантов трудоустройства из-за особенностей региона. При этом есть «Старость в радость» — крупнейший фонд, что помогает пожилым людям в домах престарелых. Совместно с ними организуются выезды, чтобы сотрудницы, не бабушки, а именно сотрудницы, «выгоревшие» из-за работы женщины, которые хотят хорошо выглядеть, приятно себя чувствовали. Мы приезжаем к ним и устраиваем бесплатный маркет — стилисты, парикмахеры, бесплатная классная одежда, отобранная специально для них. При этом играет музыка, они заходят в баню, которую нам выделили в качестве помещения, кругом флажки, а они так удивленно: «А что, униформу привезли?». Думают, что спецодежду привезли, с чего вдруг им что-то просто так подарят? Это такой пример сотрудничества, когда «Старость в радость» улучшает жизнь пожилых людей в таких учреждениях, а мы пытаемся помочь вот так.
Или ситуация с бездомными — в столице их 80 000. Этим людям нужна теплая одежда. Организации, которые выдают одежду, делают это стихийно — при храме или в какой-то бытовке. У них нет возможности одежду накапливать, стирать, отбирать по сезону, заготавливать, а у нас — есть. Соответственно, 6 фондов в Москве, которые помогают бездомным, получают вещи в зависимости от сезона. Наша задача — их подготовить, мы ведь не занимаемся непосредственно выдачей, мы не знаем этих бездомных и не вникаем в их жизнь, а просто помогаем. Глобальная задача — сделать так, чтобы фонды не тратили время на сбор одежды. Мы бы сделали все, что надо, а они при этом экономили бы ресурсы для нужных целей.
Тогда возникает чисто человеческий вопрос. Помочь людям можно разными способами — организовать ночлег или бесплатное питание. Почему именно одежда?
В том числе потому, что около 3000 бездомных умерло в Москве в 2017 году. Многие умирали из-за переохлаждения, когда просто не было теплых вещей. Или проблемы с ногами — эти люди проводят в обуви 24 часа в сутки, они ведь не снимают ее, не ложатся в кровать. Если ботинки на размер меньше, чем нужно, или они трут, то появляются мозоли, которые превращаются в язвы. После чего наступает заражение, сепсис, и бездомные просто умирают. Одежда сильно связана со здоровьем и это вопрос комфорта в том числе. Представьте, вы 4 дня не переодевались, а нужно сходить на собеседование. Насколько вы будете уверены в себе? Стоит не помыть голову один день и нам уже кажется, что все смотрят, все знают. А люди живут так годами. Мы хотим, чтобы они были чистыми и не пахли в транспорте, для этого их следует обеспечить, нужна экосистема: чтоб они могли постирать и получить вещи, чтобы быстрее трудоустроится.
Получается, одежда не менее важна, чем питание и кров?
Понятно, что без еды ты без сил. А когда надел грязную одежду и плохо пахнешь, то испытываешь отвращение, вряд ли будешь уверен в себе настолько, чтобы пойти устроиться на работу грузчиком. Ты просто не сможешь, будешь думать, что все смотрят на тебя и презирают. Это ведь не мои выдумки — у нас много бездомных работает, я вижу, как они стесняются. Бывают праздники на складе, они стесняются брать еду. Стоят, их необходимо пригласить, им кажется, что это не для них. Помню, пришел один парень. Еле ходит, мне казалось, что он либо болен, либо пьян. Я сказала, чтобы он в таком состоянии сюда больше не приходил, что мы тогда не возьмем его на работу. А он ответил: «Даша, у меня ботинки на 2 размера меньше, мне сложно наступать». В этот момент я поняла, что обычному человеку, который просто оделся дома и пришел на работу, не понять проблем такого уровня.
Ваш проект достаточно молодой, но уверенно развивается. Много ли трудностей возникло у вас за эти годы? Что было самым тяжелым?
Если говорить про какие-то глобальные проблемы, то сложно устанавливать ящики. Казалось бы, их все хотят, но чтоб поставить металлическую коробку там, где это удобно людям, надо договориться с компанией, что даст площадь, а они не всегда готовы понять. Иногда затягивается процесс согласования, из-за этого проект растет медленнее, чем хотелось бы.
А почему так происходит? Компаниям это невыгодно?
Просто это побочный процесс. Представьте огромный торговый центр, его нужно заполнять людьми, обеспечивать рекламу, устраивать мероприятия. А тут какие-то люди с железной коробкой, которые приведут новых людей и обеспечат пиар, но это мало в масштабах ТЦ. Ящиком пользуется 600 человек в месяц, а у них проходимость 15 000 в день. Понятно, что это не решит их бизнес задач. Но существуют компании, например IKEA, которые на уровне ценностей и экологии очень «ЗА» такие проекты. Так мы реализовываем какие-то акции — в магазинах IKEA собираем постельное белье, в этом году собрали больше 50 тонн. Из них сделали обтирочную ветошь, которой пользуются шиномонтажи, типографии, производства. Это вещи, возвращенный обратно в экономику.
А государство, оно поддерживает вас?
Да, существуют грантовые программы, в которые фонд может вписаться. Например, фонд президентских грантов. Там получают финансирование примерно 20% заявок, конкуренция достаточно высокая. Нужно написать не только цель и задачи, но и план мероприятия, сколько людей собирается участвовать. Мы это прогнозируем, заполняем формы и всегда получаем поддержку. Но это вопрос того, насколько классно ты можешь управлять. У нас ведь есть люди, которые отвечают за это, просто абстрактным волонтерам это сложно потянуть.
Мне кажется, заниматься благотворительностью тяжело не только физически, но и психологически — часто сталкиваешься с какими-то проблемами, люди часто спрашивают, зачем тебе это. Что позволяет «держаться на плаву» и бороться с новыми трудностями?
Осознание ценностей и свобода — мы можем делать что угодно. Вот люди сдают вещи в пакетах, а мы такие: «О! Мы хотим эти пакеты тоже перерабатывать!». Так 5000 пакетов в месяц отправляются на переработку. Мне от этого кайфово. Я понимаю, что если бы работала в крупной корпорации, вся жизнь ушла бы на такой проект. Это очень прикольно! Вот когда встречаешься с кем-то, даже в Tinder, идешь на свидание — тебя спрашивают: чем ты занимаешься? А я даже не знаю, о чем начать рассказывать.
О, так вас можно найти в Tinder?
Да, меня там легко найти (смеется). Бывают разные ситуации. Вот задаю я вопрос руководителю в банке, например, чем он занимается? Он достает карту и говорит: «Представляешь, согласовал совместный проект — Tinkoff вместе с S7!». Ну, классно, но в чем profit? Кому от этого лучше? Завтра сделают такой проект с «Аэрофлотом», какая разница? К этому вопросу люди возвращаются позже. Когда тебе 25 и ты определяешься с карьерой, то думаешь о деньгах, о понтах. А сейчас, в 35-40 лет… Вот у меня было 2 собеседования сегодня утром. Ко мне приходят руководители крутейших проектов в digital, логистике, и говорят одно и то же: мы «задолбались» заниматься этим, не хотим зарабатывать деньги для инвесторов, которые сидит где-то в США или Эстонии. Они хотят делать то же самое, но при этом приносить пользу миру.
Получаются, у людей возникает потребность помогать другим?
Да, и задача заключается в том, чтобы они не перешли с зарплаты в 200 000 на зарплату в 40 000. Нужно сделать так, чтобы они в благотворительности зарабатывали хотя бы 80% из того, что было до этого, но при этом у них появлялся бы новый смысл. Вот нам сейчас нужен крутой директор склада, он оптимизирует процесс и сделает все, как в «Ашане». При этом мы понимаем, что он не может напрямую повлиять на объем сбыта. Людям нужны гарантии, что они смогут платить ипотеку, за обучение детей, ездить в отпуск. При этом они хотят работать в «социалке», но находятся даже те, кому неважна зарплата — у них другие источники дохода.
Кто клиенты Charity shop? Это обычно люди с материальными проблемами?
Это меньшая часть людей. Иногда приходят бабушки, что покупают дочкам вещи. Наши продавцы всегда стараются выбрать что-то хорошее, ведь бабушки не всегда понимают, что понравится современной девушке. В основном, это студенты и сотрудницы бюджетных организаций, младший офисный персонал. Просто ты можешь пойти и купить платье Zara за 5 000 в магазине, а у нас оно будет продаваться за 400 рублей. При этом незаметно, что это секонд-хенд. Можно классно одеться в пределах 2000, но в ТЦ это бы обошлось в 15000. Второй вариант клиентов — девушки, которые ищут что-то целенаправленно: винтаж, еще что. Они просто не любят ТЦ, не любят консультантов, что подбегают и «насилуют мозг», не хотят выглядеть как остальные люди.
А у вас много одежды из Charity?
У меня все из Charity. Я просто не могу, не понимаю, как можно покупать в ТЦ одежду за те деньги. Не в финансовом плане, а вот просто. Заходишь в магазин и видишь Марк Джейкобс за 80 000, а в Charity за 6 000. Есть разница? Это же не вопрос качества вещей. Если я понимаю, что могу носить натуральные материалы — шелк, кашемир — и платить за это меньше, чем стоит полиэстер в ТЦ, то зачем покупать полиэстер?
Когда люди слышат о сданных на благотворительность вещах, то представляют порванные джинсы, пальто без пуговиц и просто грязную одежду. Какие вещи попадают в Charity Shop? Жертвуют ли что-то дорогое?
Половина вещей поступает в плохом состоянии, это ветошь. Естественно, она не доходит до магазинов. У нас каскадная сортировка — на первом этапе отделяют мусор, например, рваную обувь, ветошь с серьезными дефектами. Обычная одежда дальше делится на классы — от трэша до топовых марок, которые мы уже можем реализовать в наших магазинах, чтобы окупить инфраструктуру. Вещи реально крутые бывают, мы снимаем с ними lookbook’и. Вот недавно на «Маяковской» была фотосессия, просто перегородили станцию и снимали балерин Большого театра в вещах, полученных от людей. Такие вещи это примерно 3% от того, что к нам приходит. Наша задача не в том, чтоб собрать «сливки», мы открыты для всех. У кого-то умерла бабушка и нам приносят пол тонны вещей всей её жизни, а кто-то перед новой коллекцией «Кашемир и Шелк» решил сдать свои ненужные вещи — сплошные Prada и Gucci.
А какая самая дорогая вещь на вашей памяти попадала в магазин? За сколько продали?
Про дорогое я так сразу и не скажу. Был момент, когда «Кашемир и Шелк» сдал нам свой сток. Там было все новое, прям «вау». Но бывали разные истории. Например, когда мой друг британец уезжал в Россию, бабушка отдала ему шубу, которую дед подарил на их свадьбу. Это британская «шуба с историей», которой лет 50. Ее нельзя было носить в Лондоне, потому что там особое отношение к меху. И вот винтажная шуба — мы продали ее за 10 000, это не самый большой ценник в магазине, но я до сих пор ее помню. Ее хранили очень бережно, шуба была в идеальном состоянии. Бывают вещи, что возвращаются к нам по-несколько раз. Часто это что-то необычное, например, сумка в виде коня.
Проект близок к «зеленым» и к экотеме, а вы тут говорите о шубах. Зоозащитники ругаются на вас за это?
Нет, мы же говорим про повторное использование. Никто специально ничего не производит, чтобы заработать деньги. Только то, что уже было произведено. Из того, с чем сталкивались, были в основном феминистские истории. Я замечала, что ты можешь не думать о том, что кого-то ранишь или расстраиваешь постом, но находятся люди, что говорят — вообще-то это было некорректно. Когда пишешь банальную вещь в духе «каждая девушка хочет быть красивой» (я, кстати, сама с этим не особо согласна), но SMM-щик может такое написать перед 8 марта, сказать, что желает всем быть красивыми. Тут же находится кто-то, потом из этого вырастает holywar. Помню, мы сделали акцию «#Сбрось лишнее», имея в виду, что перед летом скинут свою одежду в ящик, был особый контекст. Но в тот же вечер появилась фотография, где был хэштег и было сказано, что мы занимаемся объективизацией, ущемляем plussize и вообще это не «бодипозитивно». Это регулярно происходит, тот же скандал IKEA и история с постом о собаке. Наше сообщество, оно ведь живое, очень быстро откликается на любой косяк. Для меня это очень хороший урок, ведь если ты что-то делаешь, обязательно нужно все продумывать.
Всегда даете отклик на такие сообщения?
Конечно, мы очень быстро меняемся, всегда задаем разные вопросы. Вот пример с креативным агентством: они придумывают концепцию, объясняют, какие материалы должны использоваться. Мы тут же это переигрываем. Например, продаем тряпку, сделанную из переработанной одежды, а рекомендуют упаковывать ее в полиэтилен. А мы не можем, это же лишний пакет! Давайте делать упаковку без использования полиэтилена. Если вовремя не отследить это, то тебя просто загнобят.
Случалось ли, что жертвовали одежду знаменитости?
Да, были такие истории. Например, Рената Литвинова сдала свои туфли и мы никак не могли их продать! Просто у нее очень узкая нога, все мерили, но у них не получалось.
А вы афишировали, что это ее туфли?
Да, конечно. Вообще есть у нас такая поддержка. Instagram-блогеры жертвуют, например, Елена Крыгина. Или Таня Фельгенгауэр с «Эха Москвы». Все стараются помогать. Как-то раз Тута Ларсен сфотографировалась с нашим ящиком. На следующей день мне прилетело сообщение от какой-то компании, что мы все деньги на маркетинг спускаем. Стала бы это делать бесплатно Тута Ларсен? Come on, ребята, я сама это узнала из Instagram! Мы специально никого не «хантим», не лоббируем, просто модные и классные девушки, лидеры мнения подхватывают это. Ведь вопрос «куда деть шмотки?» актуален для всех — я слышу это и от мужчин 50 лет, и от 16-летних девушек. Здесь нет барьеров.
Какие у проекта цели и планы на ближайшее будущее?
Хотим расширить систему сбора. Сейчас у нас 57 ящиков, хотим, чтобы их было 300 к концу следующего года. Это партнерство с крупными сетями, которое вот-вот уже должно случится. Плюс переработка. Сейчас мы перерабатываем материал не в готовый продукт, но хотели бы производить именно его. Надеемся, что это будут спальные мешки для бездомных, наполненные волокном, полученным из переработанных вещей.
Напоследок дайте совет тем, кто хотел бы заниматься благотворительностью в нашей стране.
Надо понять свои сильные стороны и причину, почему ты действительно хочешь это делать. Помощь людям может быть очень разной. Если ты качественный юрист, то необязательно бросать работу и заниматься волонтёрством. Можно просто помочь фонду или семьям, пострадавшим от черных риэлторов. Не нужно сразу идти красить заборы, перевязывать чьи-то раны. Если ты хороший маркетолог, можно помочь фонду сделать классную кампанию. А если у тебя просто много денег и хочется их раздать, то пользоваться нужно только проверенными организациями, платформами. Нужно понимать, что делаешь и зачем, а главное — применять мозг! Не только сердце, но еще и голову нужно включить.
