«Типичная Москва» взяла нетипичное интервью у поэтессы Камиллы Лысенко. Мы встретились в клубе «Высоцкий» ровно через месяц после презентации её книги «В маленькой комнате». Беседа о творчестве, о жизни, и, скорее, о жизнетворчестве заставила думать ещё долгое время после её окончания.
О себе
Камилла, расскажи о своём детстве. Интересно, как его проводят будущие поэты.
К.: Я родилась в Саратове, растила меня больше бабушка. Я посещала много кружков. Неизменны были хореография, театральная студия и восточные единоборства. Занималась ушу, каратэ, теквандо в более зрелом возрасте, вокалом. Я даже бисер пробовала, пыталась рисовать, но это мне точно не дано.
Хватало времени на общение со сверстниками?
В кружках они тоже были. Но если говорить о более тесном общении… Наверное, такого не было, чтобы я обожала людей, а люди обожали меня. У меня было лидерское детство. Чаще там, где я появлялась, происходило какое-то событие, при этом отношения были со всеми ровно хорошие.
Сейчас часто бываешь дома?
К.: Не так часто, как хотели бы мои родители. Где-то раз в полгода. В Саратове у меня всегда было ощущение, что я живу в зале ожидания. Я всегда знала, что буду держать курс в Москву. Только в Москву. Я фанатично люблю этот город. Чем нас привлекают любимые люди? Они наши. Так и с местом. Здесь возможно заниматься тем, что ты хочешь, и есть все возможности для этого. Да и потом, это безумно красивый город. Ненавижу людей, которые здесь мусорят. И, наверное, это странно, но иногда хожу и собираю бумажки.
Создаётся впечатление, что ты рано повзрослела.
К.: Да. Когда человек много чего хочет, а его продолжают воспринимать как ребёнка, то единственный способ добиться того, чего он хочет, это повзрослеть. Если бы я уехала хоть на год позже в Москву, то просто сошла бы с ума. У меня с детства был чёткий распорядок дня. Я точно знала, что мне нельзя болеть. Были концерты, спектакли. Таким образом, рано развивается чувство ответственности.
Сейчас тебе удаётся чётко планировать свой день?
Я стараюсь. Сейчас я планирую не дни, а дедлайны. Грубо говоря, если бы я сама себя наняла на работу, то у меня был бы подход такой: можешь заниматься, чем угодно, но к такому-то сроку всё должно быть готово. Так я не чувствую себя загнанной лошадью.
В твоей семье кто-то увлекался литературой?
К.: Мой отец начинал писать роман, моя бабушка по отцовской линии – библиотекарь. У меня были исключительно книжные подарки на день рождения, и я была этому очень рада. А моя мама написала стихотворение про сломанный каблук! Она настоящая женщина во всех своих проявлениях.
Творческие люди имеют тяжёлый характер. По крайней мере, так принято считать. Как думаешь, это правда?
К.: Да, истинная правда. Иногда мне не хочется говорить днями, иногда могу встать ночью и начать что-то писать. Я не способна думать ни о чём, когда хочу что-то создать. Мне не интересны общечеловеческие ценности, как, например, взять кредит на отдых или что там еще делают люди. Оставаясь совершенно спокойной в ряде кризисных ситуаций, я могу взбеситься, что подсмотрели в мой блокнот или прочли заметку на айпаде. Да, это тяжело. Мало кто может выдержать постоянную одержимость чем-то.
Если говорить про окружение, то сложно ли найти людей, с которыми ты на одной волне?
К.: У меня есть шесть человек, которые всегда со мной. Что они за люди? Двое из них – творческие. Мы часто делаем вместе какие-то проекты. Один из них – повар и риелтор, то есть человек тоже с бесом в голове. Еще один — в одном лице футболист и человек, который, возможно, принесёт Нобелевскую премию, потому что он гений. И ещё одна женщина, олицетворяющая творчество, потому что она тоже – истинная женщина. Я даже не могу пожелать себе лучших друзей.
О стихах
Ты помнишь момент, когда начала писать стихи?
К.: Помню, с чего начались осознанные стихи. Мне подарили очень красивый блокнот, зелёно-серебряный, с драконом. Когда я его увидела, то поняла, что в нём нужно писать что-то особенное. В тот же вечер я написала несколько стихотворений. Мне было около четырнадцати, кажется.
Кстати, его подарил отец. Он меня всегда стимулировал довольно жёсткими способами на то, чтобы думать своей головой и экспериментировать. Именно папа повлиял на то, чтобы я начала писать. Мне долго снились странные сны. Я сказала ему об этом. Он предложил написать повесть о них и пообещал подарить за это компьютер. Я так и сделала. Потом в пятнадцать лет была первая публикация — прозаическая книга… Правда, стихи меня писать не просили.
В каком состоянии легче пишется: когда тебе плохо, хорошо или по-разному? Какова твоя муза?
Моя муза – это нечто агрессивное. Пишется легче, когда я что-то чувствую. Ну, на самом деле, внутри себя я разделяю стихи на вынашивающиеся и сиюминутные. Бывает, приходит какая-то мысль, что-то тебя затронуло, но ты точно знаешь, что сейчас об этом написать не можешь. Может пройти неделя или две, пока получится это сделать. Это похоже на секс: пока не написал — не произошёл какой-то разряд. А порой произошло что-то: поругался, помирился, влюбился, выстрел увидел – и мгновенно рождается стихотворение.
Многие поэты говорят, что им проще пишется, когда им плохо, а когда всё спокойно, то ничего не рождается.
К.: Нет. Я просто жадная. Когда я счастлива, то не хочу тратить на это слов. Если мне спокойно, то я просто хочу оставаться в этом состоянии. Это немножко суеверное ощущение. У меня очень мало счастливых стихов, но они есть.
Ты редактируешь свои стихотворения после того, как они уже написаны?
К.: Никогда. У меня есть мнение, что стихотворение – это зарубка. Кто-то оставляет заметку на косяке, я пишу стихи, чтобы это осталось в памяти.
Есть ли русские поэты, которые тебя вдохновляют на творчество?
К.: Да, есть. Я часто думаю Бродским. Он мне ближе всех. Не потому что это мейнстрим. Я с детства читала Бродского, обожаю его. Я его абсолютно не понимала, но нравилось распутывать ниточки слов, которые он вертит. Кроме него мне близка Ахматова своей лёгкостью строки. Она умеет поймать эмоцию и как-то по-женски её передать. И третий человек – это Яшка Казанова. Никто как она не умеет разрезать реалии на составляющие. Она не стесняется ни в выражениях, ни собственных эмоций. Ей наплевать на популярность, она не выступает.
О личном и публичном
Как ты начала выступать публично?
Есть хороший поэт и физик, мой знакомый. Он тоже учился в МГУ. В корпусе Б было что-то вроде конкурса. У каждого участника был банан, и если тебе кто-то понравился, ты ему отдаёшь этот банан. Мы с человеком произвели обмен, и он рассказал про список мероприятий, куда можно пойти. Я посмеялась, а потом мне позвонили с одного конкурса и сказали: «Нам вас посоветовал тот-то, а давайте вы нам стихи почитаете». Я тогда снимала свой первый фильм дипломный, а приз за победу в конкурсе заключался в предоставлении помощи в съёмках фильма. Мне адски не хватало рук. Я пошла за этим.
С чего начать человеку, который хочет, чтобы его стихи услышали?
К.: Просто вбить в поисковике «Свободный микрофон», и у него появится возможность сделать это в ближайшие выходные, но не стоит ждать, что там тебя оценят. Если хочешь получить какое-то мнение, то не надо посылать стихи поэтам. Они практически их не читают. Не нужно слушать мам и бабушек, говорящих, что вы — гений. Можно опубликовать стихи в пабликах. Опять же критическая оценка появится, только если в жизни возникнет человек-наставник, которому будешь верить. Но это редкое явление. У меня его нет.
Поделись своими ощущениями после презентации книги «В маленькой комнате», которая прошла ровно месяц назад.
К.: Мне очень хотелось выпить шампанского, но дома была только бутылка пива и полуфабрикат лазаньи. Во время подготовки у нас совершенно не было времени сходить в магазин. Я чувствовала себя выжатой как лимон, и в голове роились мысли — что бы ещё сделать к презентации? Не могла понять, что уже все случилось. Я до сих пор не осознаю, что произошло. Меня удивило количество людей, хотя я была собой не довольна. Но у меня появилась чёткое осознание, что это моё.
Зачем нужны такие фишки, как презентация в форме медиатеатра, возможность выбрать обложку для твоей книги?
К.: Меня раздражает, когда люди делают штампованные вещи и не дают себе думать шире. Время меняется. Мне очень жалко времени. Если я могу придумать что-то, что раздвинет границы, то я рада. Только так рождается что-то новое.
Кто автор иллюстраций обложек книги «В маленькой комнате»?
К.: О, это здорово! Это три человека из разных городов России. Одна из Саратова, кстати, Анна Антонова. Её обложки две. Вторая девушка – Юлия Бобкова из Москвы. Она сейчас главный поэтический иллюстратор, можно сказать. Третий человек – гений из Новоуральска, Слава Белов. После моего предложения создать иллюстрацию, он сразу начал смотреть мои фотографии, слушать музыку и затем прислал готовое изображение. Он попал в мой характер так, как не попадал никто. Хотя все обложки удивительно точными получились. Я пыталась сделать ставки, какая обложка будет наиболее продаваемой, но все они идут наравне.
Как ты себе представляешь своего читателя. Кто он?
К.: Хороший вопрос. Мне задавали этот вопрос, и я отвечала, что это девушка или женщина, повернутая на внутреннем развитии… А потом увидела своих читателей вживую и поняла, что они все настолько разные. Самой молодой из известных мне – 14, самой взрослой – 68. Но главное, что должно быть в моём читателе – это желание думать и нежелание быть приверженцем стереотипов.
Есть люди, которые считают, что поэзия – субъективный вид творчества и не всегда понятно, что поэт хочет донести до читателя.
К.: Значит, они просто не нашли своего поэта. Я, например, не могу воспринимать творчество Есенина, но это ничего не значит. Но считаю, что стихи не могут быть абсолютно субъективными. Поэт не может говорить только о себе, он транслятор.
У тебя есть миссия?
К.: Да, я хочу, чтобы люди думали своей головой. Не надо воспринимать как истину всё, что тебе говорят. Я хочу, чтобы поэзия стала модной и свободной в выражении. Пока ещё поэзия воспринимается как мутное блеяние в микрофон.
Давай поговорим о творческих целях. Какие они?
К.: Двенадцать вещей в моём списке на ближайшие годы. Назову лишь некоторые. Первое – тур по городам, второе – пьеса, третье – альбом. На самом деле, планов много, и жизни не хватит, чтобы их осуществить.
А теперь продолжи несколько фраз.
Самые яркие воспоминания связаны с борьбой.
Я ненавижу глупость, невежество, стереотипность мышления.
Самые потрясающие люди те, которые заставляют меня вспомнить, что жизнь -удивительная штука.
Если бы я могла я бы раскинула крылья и полетела бы над Москвой, потому что пространство этого города провоцирует к полёту, я бы каждому рождающемуся ребёнку подарила бы возможность думать свободно, сделала бы эту страну счастливой, я бы попросила людей быть искренними.
Говорить правду везде и всем — это опасно, но правильно.
Деньги – это ресурс.
Известность для меня. Для меня?
Мне страшно, когда я не могу ничего поделать.
Прекратите думать за других, начните думать за себя.
Я плачу, когда… Я стараюсь не плакать.
Подарите мне больше времени.
Я хочу, чтобы время остановилось, когда мне больше нечего будет сказать.
Напоследок, поиграем в ассоциации.
Утро – кофе
Ночь – кофе
Любовь – всё
Вдохновение – безусловно
Женщина – всё
Грусть – редко
Дети – не мои
Старость – страшно
Скажи, а если бы у тебя была возможность опубликовать только одно своё стихотворение, какое бы ты выбрала?
К.: Я думаю, что оно не написано. Из того, что есть, это «Агапэ…»
Не имеют значения имена, звучащие ранее.
У меня сохранилась одна, но крепкая вера.
Я повторяю, как мантру, как заклинание:
Агапэ, Филия, Сторге, Эрос.
Пусть в греческий слог, как Эгейское море – в берег,
Бьётся язык и рождает стихию:
Шепчу, как дитя, и рычу, превращаясь в зверя:
Эрос, Агапэ, Сторге, Филия.
Пусть путь мой каленым железом выстелят,
Пусть голос ломается — просящий, велящий, строгий!
Я буду твердить, потому что одна лишь истина:
Филия, Эрос, Агапэ, Сторге.
Одна и моя. Своё имя – в мою основу.
По Её слову я Олимп покорить смогла бы.
Пусть меткой на коже вспыхнут четыре слова:
Сторге, Филия, Эрос, Агапэ.
Узнай больше о Камилле и её творчестве в группе в ВК http://vk.com/zarubkikamillalysenko
