Выставка в галерее «На Шаболовке» предлагает взглянуть на интерпретации классических образов в советском искусстве 1930-х годов. «Советская античность» – второй проект после «Сюрреализма в стране большевиков», в котором кураторы рассказывают об искусстве межвоенного времени без идеологических штампов.
Фото: Галерея «На Шаболовке»
Повсеместный поворот к классике в искусстве 1920-1930-х годов совпадает по времени с укреплением тоталитарных режимов. В восприятии потомков эта эпоха прочно срастается с идеологическими маркерами: «соцреализм», «тоталитарное искусство», «сталинский ампир», «стиль 1935 года». Сложнее усмотреть за «официальным заказом» и установкой государства на освоение исторического наследия живой голос и волю художника. Именно такое искусство пытаются разглядеть кураторы выставки Александра Селиванова и Надежда Плунгян.
Выставка расположилась в залах галереи, обретающейся в памятнике архитектуры авангарда Хавско-Шаболовском жилмассиве – единственном воплощенном проекте архитекторов-рационалистов группы АСНОВА. Стоит вспомнить, что сами рационалисты многим были обязаны неоклассике: прошли через школу Жолтовского и в полемике с ней формулировали собственное архитектурное кредо.
На выставке «античная риторика» в архитектуре звучит не только в знаковом проекте эпохи «Дворце советов», имперский пафос которого, однако, несколько сглажен соседством с почти археологической находкой – пластилиновыми рельефами Ефимова к неосуществленной фантазии зодчих. Не ученые цитаты из классиков (непреложное требование зарождающегося советского академизма), а скорее игру с первоэлементами архитектурных форм (влияние супрематизма Малевича) наблюдаем в проектах Московского архитектурного института 1934-1936 годов. Здесь работы курсов Голосова, Мельникова, Бархина.
Фото: Галерея «На Шаболовке»
Сверхмонументальные проекты дворцов, комбинатов, фабрик толкали на поиски больших синтетических образов. Дискуссионная для 1930-х тема синтеза искусств (архитектуры, скульптуры, живописи) блестяще воплощалась художником Владимиром Фаворским и его школой: росписи плафона Дома моделей, вестибюля музея охраны материнства и младенчества… Фреска деликатно соседствовала с архитектурой, не разрушая плоскости стены, составляя единый ансамбль.
Образы прекрасных обитателей советского «Олимпа» транслировались в кинематографе середины 30-х. В фильме «Строгий юноша» Абрама Роома построение мизансцен напоминало рельефы античных храмов, «духовный опыт античности» перекладывался на комплекс моральных качеств ГТО. Идеалы красоты и гармонии (Гомер, к примеру, связывал ее с состоянием человеческого тела) осваивала советская фотография: невероятные акробатические этюды, массовые зарядки… Эстетика обнаженного тела у фотографов-пиктореалистов выражалась в экспрессии пластических поз, будто увиденных на античных амфорах.
Островком свободы становится классическая филология и книжная иллюстрация. Обновленный взгляд на антиковедение позволил появиться целой галерее модернистских образов в серии издательства «Academia»: графика Алисы Порет (школа аналитического искусства Филонова), Георгия Ечеистова и Михаила Пикова (школа Фаворского), группа художников «13»… Этот мир «мифов и легенд» советской античности стал своего рода убежищем, идиллической «Аркадией» для художников в страшные годы репрессий 1930-х.
