«Все билеты проданы!» — именно такую фразу поклонники этого спектакля слышат чаще всего за несколько часов до начала первого акта. Мюзикл «Анна Каренина» с успехом продолжает свое торжественное шествие на подмостках Московской оперетты. Отметив в октябре годовщину со дня премьеры, постановка, сочетающая в себе тексты Юлия Кима и музыку Романа Игнатьева, продолжает будоражить сердца московских театралов. Душой спектакля и одновременно его болевым нервом, несомненно, является та, чьим именем Лев Толстой назвал свое бессмертное произведение – Анна Каренина. Типичной Москве удалось встретиться и поговорить с исполнительницей главной роли в мюзикле, Ольгой Беляевой – о любимых сценах, важности театра и новом проекте.
Совсем недавно начался второй сезон мюзикла. За плечами — целый год полных залов и большого успеха. Начинать второй сезон, когда спектакль уже пользуется такой популярностью, тяжелее и ответственнее, чем играть премьеру?
О.Б.: Конечно, играть премьерные спектакли гораздо волнительнее и напряженнее, с учетом того, что прогнать спектакль от начала до конца для каждой Анны (роль Анны Карениной также исполняют Е. Гусева и В. Ланская – прим.ред) получилось всего по одному разу. Ведь ты не знаешь, как публика примет постановку. Но вот уже идет второй год, и отзывы восторженные, мы собираем полные залы! Безусловно, это заслуга творческой группы, которая уже давно работает вместе: первый оригинальный мюзикл – «Монте-Кристо» в соавторстве с потрясающим композитором Романом Игнатьевым, который с успехом шел 8 лет, затем был мюзикл «Граф Орлов», не менее успешный. И сейчас – «Анна Каренина».
Роль Анны Карениной — непростая. Нужно одновременно быть влюбленной, с горящими глазами и открытой душой, и страдающей, наполненной внутреннее и скрывающей свою боль. Как вы готовились к такой роли? И как готовитесь к каждому выходу на сцену? Есть ли какие-то секреты, как можно настроиться перед погружением в такой образ?
О.Б.: Всем секретам учат в театральном ВУЗе, поэтому я не буду углубляться в подробности. Конечно, роль сложная и эмоциональная, буквально на разрыв. Анна – натура страстная, эмоции ее гиперболизированы, драматизированы. Готовясь к роли, я, разумеется, перечитывала потрясающий роман Льва Николаевича. Он невероятный психолог, тонко чувствующий женскую натуру, что меня весьма удивило, когда я перечитывала роман уже в осознанном возрасте. Безусловно, прежде всего, это спектакль музыкальный, не драматический, главным выразительным средством является голос. Очень важно было найти правильную музыкальную интонацию в ариях, наполнить ее эмоцией, чтобы при этом эмоция не мешала голосу. Иногда это бывает достаточно трудно. Мюзикл, как известно, жанр очень эмоциональный, и энергетически ты должен быть всегда наполнен, вне зависимости от того, как ты себя чувствуешь. Поэтому, конечно, у меня есть определенные дыхательные техники, настраивающие на работу. Я всегда распеваюсь перед спектаклем, для меня это очень важно. Также очень важно не опоздать, прийти вовремя – я всегда в театре уже за 2 часа до спектакля. И как ни странно, перед выходом на сцену мне нужно подержаться за кулису, из-за которой выходила великая Татьяна Шмыга, перенять дух театра, которому, кстати, в этом году исполняется 90 лет!
Наверняка, многие уже спрашивали Вас и ваших коллег, чем отличаются три Анны. Спустя год проката, когда у актера появляются уже какие-то свои фирменные движения или жесты, трактовка сцен, интонации – есть ли что-то такое в Вашей Анне, что значительно выделяется среди иных прочтений?
О.Б.: Это может сказать только зритель, который видел всех трех Анн и не по одному разу. Я стараюсь не сравнивать, потому что каждая Анна индивидуальна и неповторима. Поэтому я всех приглашаю на любой состав – вы получите огромное удовольствие!
Есть ли у Вас любимая сцена, играть которую особенно приятно? И какую сцену спектакля играть сложнее всего?
О.Б.: Конечно, все любовные сцены играть гораздо приятнее! (смеется) Особенно, когда у тебя такие замечательные партнеры (роль Вронского исполняют Д.Ермак и С. Ли – прим. ред.). Первое время у меня очень долго не получалась сцена с Сереженькой. Поскольку у меня еще нет своих детей, я не крестная мама, то мне, честно говоря, давалось это очень нелегко, я долго не могла найти правильную интонацию в колыбельной, не могла найти эту атмосферу, которая была необходима, ведь эта сцена у нас идет без музыки, акапельно. И все «мамочки» в спектакле помогали мне и показывали, как же правильно убаюкивать малыша.
В мюзикл из романа перенесли, главным образом, любовную линию, поскольку хронометраж спектакля весьма ограничен. Вся социальная проблематика, все общественно-философские вопросы остались за кадром. В романе ими мучаются многие герои, но в мюзикле лишь Анна переживает настоящую драму. Каково играть героиню, которая одна не находит своего места в таком, можно сказать, «идеальном мире»?
О.Б.: Ну почему, Кити тоже переживает драму в спектакле, и в этом смысле в мюзикле есть очень мощный дуэт Кити и Анны во втором отделении, в котором обе, как раз, рассказывают свою историю: одна через боль пришла к осознанию своего счастья, и наоборот – как было в случае с Анной. Я очень люблю этот дуэт. Если говорить о тех же философских вопросах – у нас замечательное либретто Юлия Кима, тексты арий очень глубокие.
Кульминацией второго акта и всего мюзикла становится сцена в театре, когда Анна слышит арию Патти. Как отмечали многие зрители, данная композиция похожа на «Песнь песней» царя Соломона. Чем именно это произведение вдохновляет Анну и придает ей сил для последнего решения?
О.Б.: Это очень сильная кульминационная сцена в спектакле, и она действительно становится решающей для понимания самой Анны своей судьбы. Остальных секретов раскрывать не будем – пусть зритель сам придет и увидит! (смеется) Трагедия Анны заключается в том, что она понимает – Он не сможет любить ее на таком же градусе, на 39, 9, как любит она. Ей хочется страстей, она говорит «Я хочу любви!» — но ее нет. «Кто же ей вручил, я не знаю, мудрый наш творец или змей, этот дар любви, что так пылает в ней». Лев Николаевич не даёт нам ответов, а ставит вопросы, как и многие писатели. «Может быть, вы склонны смотреть на вещи слишком трагически», — говорит в романе Анне княгиня Бетси. Возможно, Стива в нашем мюзикле дал ответ — «Живите легче, тогда не будет тяжело!».
В конце спектакля два Алексея, Каренин и Вронский, оказываются рядом с Анной. Но насколько данная сцена является реальной? Перед нами плод воображения Анны, которая прощается с двумя мужчинами, оставившими след в ее жизни? Или же они оба действительно будут рядом с ней, не пытаясь, однако, остановить ее?
О.Б.: Нет, это, конечно, сцена нереальная, она возникает в ее воображении. Это сцена прощания. С двумя мужчинами, которые не смогли сделать ее счастливой. Эта сцена – как продолжение арии «Аня Облонская», звучащей перед этим, которая, собственно, является главной для Анны в осознании того, что уйдя от одного мужчины, она не стала женой другому.
Одной из самых сильных сцен мюзикла, которая держит зал до последних секунд, является финал, где Анна бросается под поезд. Какие эмоции Вы испытываете, когда спустя несколько минут приходится выходить на поклоны, принимать цветы от поклонников и аплодисменты зала и коллег? Тяжело ли так быстро переключаться после столь напряжённой сцены?
О.Б.: Разумеется, «из-под поезда» и сразу к зрителю бывает непросто! (смеется) Но это длится буквально первые две минуты, потом, когда мы слышим овации зрителей, когда они возвращают тебе всю ту энергию, которую ты отдавал им 3 часа… Это вызывает огромное чувство удовлетворения! Тем более что для меня, конечно, главное – добиться от зрителя эмоции. В наш тяжелый век социальных сетей, когда мы практически не встречаемся вживую, не общаемся, когда мы закрыты – мы также закрываем свои эмоции и прячем их глубоко внутри. Поэтому театр, на мой взгляд, существует для того, чтобы «вытащить» эту эмоцию из человека. И если зритель испытывает ощущение катарсиса, очищения – это большая радость и счастье.
20 ноября состоится премьера мюзикла «Песчаный словарь» в ЦДРИ, где вы играете сразу две роли. Расскажите немного об этом проекте и ваших образах.
О.Б.: «Песчаный словарь» — это мюзикл-притча, который, я думаю, будет интересен всем, от мала до велика, потому что это вечная история о добре и зле, о смысле жизни, вере и любви. Этот спектакль об общечеловеческих ценностях, он заставит зрителя размышлять, и, самое главное, наш зритель уйдет со спектакля не ошеломленным, разбитым, как после многих современных постановок, а вдохновленным. Все-таки театр должен оставлять надежду, как мне кажется! Я играю роли Марии и Танцовщицы — два прямо противоположных образа, по сути — «черное» и «белое». Причем две музыкальные сцены с этими героинями идут одна за другой: сначала появляется Мария, а потом сразу же Танцовщица. Это очень сложно, и сейчас не все пока получается, но у нас еще есть целых три дня! (смеется)
Какую роль в постановке сыграют рассказы Николая Лескова и поэзия Абу-ль-Ала Аль-Маари – произведения, на первый взгляд, несочетаемые?
О.Б.: Очень даже сочетаемые! У Лескова очень много «эпических» рассказов. Он обличает человеческие пороки, Аль-Маари говорит о них же, но в стихотворной, более философской и символичной форме! Все эти «Бейты» на контрасте положены на джазовую музыку Олега Михайлова, что значительно облегчает их восприятие, да и просто музыка запоминающаяся. Я, как выпускница Эстрадно-джазового училища, получаю огромное удовольствие от её исполнения.
Жанр «Песчаного словаря» обозначен создателями как «открытый мюзикл». Это что-то совершенно новое или это привычный для зрителя мюзикл с небольшими изменениями?
О.Б.: В целом, это такой же мюзикл, но мы не используем подзвучку, у нас живой рояль, за которым сам маэстро-композитор, мы также не используем микрофоны. Зритель сможет на расстоянии вытянутой руки видеть все эмоции актера. Драматические спектакли очень давно играются в подобном камерном формате, но для жанра мюзикла – это впервые.
Благодарим Вас за интересный разговор и с нетерпением ждем премьеры!
О.Б.: Спасибо, будем рады видеть всех на наших спектаклях!
