В современной театральной жизни такое явление, как мюзикл уже давно стало привычным: ежегодно выпускаются многочисленные спектакли, от нашумевших «блокбастеров» до полностью камерных постановок. Ещё совсем недавно жанр был неизвестен русскому зрителю, но теперь мюзикл уже прочно вошел в театральные репертуары. Среди всех спектаклей, уже успевших попасть в историю жанра в условиях российской действительности, проект «Последнее испытание» занимает особое место. Первоначально существовавший в виде аудиоверсии, созданной двумя поклонниками книжной саги DragonLance Антоном Кругловым и Еленой Ханпирой, этот спектакль прошел долгий путь от первых любительских постановок до настоящей большой сцены, которую подарили ему его же поклонники с помощью краудфандинга. Теперь история о темном маге и светлой жрице уже традиционно собирает полные залы зрителей с апреля 2018 года. Актриса, звезда мюзиклов «Призрак оперы» и «Бал вампиров», а теперь блистающая в образе прекрасной Крисании, Елена Бахтиярова согласилась встретиться с Типичной Москвой и поговорить о своей героине, о том, как проходят репетиции, и, конечно же, о Рейстлине Маджере.
Прошло уже почти полгода с премьерных показов «Последнего испытания» в мае. Есть ли уже ощущение слаженности и сработанности?
Е.: Была проделана огромная работа. Сейчас вся постановка выглядит более собранной и слаженной. Премьера обновленного спектакля состоялась! Теперь же остались лишь несколько технических моментов, которые, вероятно, даже и незаметны зрителю и которые я оставлю в тайне. (Смеется) В целом, мы уже на достаточно высоком уровне, и я могу смело заявить, что зрителю стоит это увидеть.
Продолжая тему изменений: в спектакль, по сравнению с показами весной, были внесены новые детали, добавлены другие акценты. Расскажите немного об этом. Как вообще появляются решения о том или ином изменении, они исходят от всей команды или прежде всего от режиссера?
Е.: Мне кажется, что постоянные изменения и усовершенствования – это в принципе условие данного спектакля. Команда уже привыкла так работать – добавлять на протяжении проката что-то новое, вплоть до музыкального материала. Лично для меня это непривычно, но я слушаюсь постановочную команду. (Смеется) А на самом же деле это значит, что спектакль по-настоящему живет. И за этим очень интересно наблюдать! Безусловно, это все – общее дело. Режиссер (Руслан Герасименко – прим. ред.) предлагает что-то новое в процессе репетиций, и мы пробуем, проговариваем, спорим, меняем… Спектакль живёт бурной жизнью! С режиссером еще до начала репетиций у нас состоялся разговор, в ходе которого мы нашли некое общее видение моего персонажа, что послужило отправной точкой к самостоятельной работе над ролью. Для меня важно было понять, как это должно быть сделано актерски: полное погружение и натурализм или же нечто более условное… Так как это фэнтези-мир, который все-таки внешне мало похож на наш и может скорее восприниматься как сказка (хотя это не очень правильное слово) , то все происходящее на сцене можно играть немного более что ли поверхностно. Но! Руслан сказал: « Я хочу правды!» Сейчас мы с моим партнером Андреем Бириным, который играет центральный персонаж – Рейстлина Маджере, находимся в «моменте» правды. Играем правду.
Стоит ли зрителям ждать чего-то нового и в октябре?
Е.: В октябре зрителей ждут небольшие дополнения в либретто. Для моей героини хотят ввести финальный монолог, когда Крисания остается в Бездне одна. Но пока у нас с Леной (Елена Ханпира, автор либретто – прим. ред.) идут дискуссии по поводу нового текста… (Смеется) Безусловно, она создала замечательное либретто и ей хочется привносить туда еще больше и больше красок. Но мне бы хотелось завершить долгую дорогу моей героини именно фразой: «..кому столкнуть найдётся.», потому что она выражает буквально все. Но, конечно, как решит либреттист, так все и будет! А что будет в итоге, узнать можно только на спектакле!
Было сложно влиться в атмосферу проекта, который существует уже так долго?
Е.: Вообще мне безумно нравится находиться именно в процессе репетиций, потому что здесь настолько классные ребята: и ансамбль – я их обожаю! – и все мои партнеры по сцене. Они очень хорошие, все до единого! Меня иногда даже носят на руках. (Смеется) Допустим, идет саундчек, мы встречаемся за сценой, они подходят ко мне и подхватывают на руки: «Лен, ну чего ты пешком ходишь. Ты же жрица, тебя надо донести!». Так что атмосфера за кулисами царит потрясающая. И это неизбежно переносится на сцену. С каждым артистом мы нашли какую-то общую точку пересечения. Например, на одной из репетиций с Королем-Жрецом (Федор Воскресенский, исполнитель роли Короля-Жреца – прим. ред.) мы пустились в импровизацию, поскольку до этого в нашей общей сцене чувствовался какой-то ‘ступор’. Мы с Федей просто начали спорить на тему религии, и наш спор дошел почти до рукоприкладства. Но судорожно наблюдавший Руслан сорвался с места и бросился нас разнимать… (Смеется). После перенесли эти живые эмоции в сцену, и … сработало: поняли, чего мы друг от друга ждем. Такие моменты очень важны, и такие приёмы на репетициях необходимы. Так ты можешь нащупать истинное состояние и режиссера довести до инфаркта, заставив испуганно повторять: «Ребята, остановитесь, не надо!». (Смеется)
Есть ли у вас любимая сцена в спектакле? И какая сцена является для вас самой трудной?
Е.: Думаю, это две связанные сцены, когда между Андреем, (Смеется) то есть, Рейстлином (это у нас уже общая оговорка) и Крисанией происходит поцелуй, и Такхизис врывается в его сознание. Здесь Крисания впервые видит его в «пограничном» состоянии. Очень сложная сцена, за несколько минут надо убедиться в своей любви к нему, убедиться в его любви к себе, уже забыть свои цели, принять его цель и пойти за ним в Ад! Для нее эта сцена – своеобразная точка невозврата. Вот с этой бурей в голове она влетает на «Присягу», ломая себя, пускаясь во все противоречия в себе, и в итоге окончательно и без каких-либо сомнений приходит к иной цели. Я считаю, что это очень сильная сцена. И ее так же сильно нужно сыграть.
Сложным в этом спектакле является практически каждый момент. Ты очень часто оказываешься на сцене с «четвертой стеной», которую надо ломать руками и ногами. Ты должен в каждой арии о чём-то рассказать, донести это до зрителя так, чтобы он поверил. Скорее, ты должен сам погрузиться в это полностью, тогда и зритель окажется «внутри». Если же говорить о вокале, то, наверно, самой сложной сценой является «Жертва», а сложна она тем, что я пою «на груди» предельные ноты, которые в принципе можно исполнять и в другой технике. Мы долго обсуждали этот момент с режиссером и пришли к выводу, что именно здесь все должно звучать «на грани». Да, слышится будто «еле вытянула», но на самом деле у нас именно такая задача и была. Если петь это классически, конечно, прозвучит гораздо красивее и чище, но я не хочу красиво петь на смертном одре. Надо, чтобы звучало правдоподобно (мы же играем Правду, помните?), и зритель, который приходит не за красотой, а за эмоциями, это обязательно почувствует.
Удалось ли Вам в итоге сблизиться с героиней и полюбить ее?
Е.: Наконец-то! Сейчас можно уже не думать, что на тебя могут наехать декорации, или же ты встанешь как-то не так, или судорожно будешь вспоминать, с какой стороны выход и уход. (Смеётся) Сейчас можно расслабиться и получать сценический адреналин (а я его очень люблю!), быть полностью в действии и начинать уже полноценно создавать образ. У меня сложная героиня… Ей столько приходится всего пережить – от полного счастья до предательства всего, во что она верила. На самом деле, мир фэнтези только выглядит необычно, но, если копнуть глубже, все настолько связано с нашей реальностью. И любой, придя на наш спектакль, может в какой-то момент увидеть историю про самого себя.
Как происходит взаимодействие с партнёром по сцене? Обсуждаете ли своих героев, советуете ли друг другу что-то?
Е.: На последних спектаклях наконец-то пошло полное взаимодействие. Это случается не с каждым партнером. Уже поработав в репертуарных театрах и во многих мюзиклах, я могу сказать, что очень мало артистов, с которыми ты можешь буквально дышать в унисон. И это не зависит от степени профессионализма того или иного актёра, нет! Когда такой союз складывается, ты начинаешь испытывать настоящий кайф от своей профессии. Происходит та самая «химия», о которой говорят люди на выходе из зала. Мне-то химии изнутри не видно (смеется), но я знаю, что в этом блоке мы нашли чувство и, наконец, задышали вместе. Партнерство – это 80 процентов успеха. У нас с Андреем это есть, и я безумно счастлива. Потому что это успех!
По поводу наших героев. Конечно, мы советуемся друг с другом. Но так как мне нравится всё, что Андрей делает на сцене, и я отталкиваюсь от него, нам, по сути, даже не нужно ничего обсуждать. Это закон обмена энергией. Если говорить о каких-то нюансах – в моей любимой сцене, о которой я упоминала, мы часто стали смотреть друг другу в глаза. Работать не через зал, а создавать какую-то внутреннюю историю, поскольку зрителю – в том числе и мне, когда я прихожу в театр – интереснее наблюдать за героями, которые совершенно не замечают зал и общаются будто наедине.
Случались ли на сцене какие-нибудь курьёзные случаи, в которых приходилось импровизировать?
Е.: Курьезов бывает очень много, на каждом спектакле что-нибудь случается. На одном из последних: перед арией «Жертва» я выбегаю на сцену, кричу: «Рейстлин!» – и понимаю, что мой длинный рукав намертво застрял в декорации. Тут же убегаю обратно, отцепляю рукав и делаю дубль 2 – выбегаю снова и кричу: «Рейстлин!». Мне кажется, со стороны это было очень забавно! (Смеется)
Традиционно мюзикл должен заканчиваться хорошо. Насколько сочувственно новый зритель принял такую историю? Часто ли плачут в зале во время спектакля?
Я, к сожалению, не вижу из-за софитов лица зрителей. Но мне говорят, что плачут. Значит, мы делаем что-то правильное, раз зритель настолько вникает в происходящее. Думаю, что, если бы я пришла посмотреть эту историю и актеры на сцене были бы честны, я бы тоже заплакала. Потому что это – правда жизни! Мы часто оказываемся в ситуации, где надо сделать какой-то непростой выбор, а здесь это сквозная тема.
В постановке Крисания в целом получилась достаточно светлым персонажем, сострадательным и действующим в соответствии с совестью. Нет желания попробовать себя в чем-то противоположном? Например, в образе Такхизис?
Е.: Ой, я мечтаю поиграть отрицательные роли! Немного передохнуть от неоднозначных, сложных ролей. Мне кажется, играть харáктерные роли чуть легче, но при этом они всегда смотрятся выигрышнее и интереснее!.. Конечно, хотелось бы. Вокально на данный момент это уже мое. Но для этого нужны еще какие-то внешние данные. И если вновь пришедшая публика может сказать: «О, это круто!», то, боюсь, у зрителей, которые уже знают меня по роли светлой Жрицы, могут просто «не сойтись файлы». (Смеется) Так что я пока не рискую даже об этом заикаться, но, конечно же, как актрисе, мне хочется попробовать все. Роль Такхизис яркая и интересная, и мне она очень нравится вокально. Только не в этом проекте мне играть отрицательную роль!
…Карамон или Рейстлин? Открытый и добрый или же загадочный и холодный?
Загадочный Рейстлин… Потому что мне, по большей части, нравятся непростые люди. От таких всегда можно ожидать чего-то … неожиданного! А от этого и жизнь ярче что ли становится.
Как бы Вы могли описать свою героиню в двух словах? Есть ли какой-то ключевой пункт, который, по-вашему, формируют образ, что-то, что необходимо всегда держать в голове?
Е.: В двух словах невозможно, уложусь в маленький абзац. Идти к цели. Да, в процессе цели могут меняться, но главное – иди. Мне кажется, упорством Крисания и Рейстлин схожи, но она находит в себе силы поменять цель, а он нет. И я чувствую, что Рейстлин Бирина все равно влюблен в Крисанию. Но он с этим борется – «Цель превыше всего». Любовь к ней и жажда власти в нем практически на равных, почти 50 на 50. В конце он действует со знанием того, что все равно он ее любит, но вот желание добиться цели в Рейстлине все же чуточку больше. Именно поэтому он доходит до конца, а она, к сожалению, нет. Я размышляла над этим. Дело, наверное, в мужском и женском начале? И самое главное, она знает о его любви, поэтому его выбор оказывается для нее столь фатальным. Весь ее надлом произошел только из-за того, что она влюбилась в Рейстлина именно как в человека, и, может быть, в этот момент чувство стало значимее цели, именно тогда она дала слабинку, чем он и воспользовался. Крисания, безусловно, не забывает о своей цели, но она сама в конце уже другая, она поступает как влюбленный человек.
В каких других проектах зритель сможет Вас увидеть в этом сезоне?
Е.: Один из моих новых проектов – спектакль «Канкан» по одноименному фильму. Мне безумно нравится в нем танцевать! У меня впервые танцевальная роль, где приходится работать на одном уровне с балетом. В проекте работает хореограф из Венгрии (Виктория Балох-Барта – прим.ред.), очень эмоциональная девушка, которая занимается стилем vogue. Она совместила vogue с традиционным канканом, что смотрится крайне необычно! Сейчас мы разучиваем связки и распределяем все это по музыке. У нас с моим партнером по сцене Женей Зайцевым будет прекрасный дуэт с многочисленными передвижениями, я бы даже сказала, слишком многочисленными! Что касается музыки, то создатели решили отойти от стилистики оперетты – это будет мюзикл. Декорации и костюмы также останутся времен действия фильма. Пока мне сложно представить, как можно будет танцевать vogue во всех этих юбках… (Смеется). Но я уверена: из этого выйдет что-то необычное. Уже сейчас процесс репетиций проходит очень насыщено!
Другая новая роль в мюзикле «Девчонка на миллион». Эту роль я очень жду. У нашего режиссера такая сильная энергетика, он настолько вдохновил уже на читке, что хочется скорей начать работать! Роль огромная, центральная, много драматических моментов, много разговорного текста. Песен в спектакле будет не очень много, но они интересные по диапазону – одним словом, есть что попеть! Ну и, конечно же, я очень жду вампирчиков! (Имеется в виду мюзикл «Бал вампиров» – прим. ред.) Как же без них! (Смеется) Снова оказаться на сцене в роли Сары, почувствовать себя девочкой, ощутить то, что происходило со мной в ее возрасте…
А какая из всех ваших героинь, которых Вы играете сейчас, Вам ближе всего?
Роль Клодин в «Канкане» – это совсем не я, мне придется ее играть, на сцене появится другая женщина, легкая… Кокетка. Сара – это я в юности. Надеюсь, что героиня «Девчонки на миллион» окажется мне близка. Пока мы еще не приступили к репетициям. Крисания же, я думаю, слишком сложная… Не люблю быть слишком сложной, всегда стараюсь от этого уходить. У нас одна жизнь, если постоянно находиться в состоянии борьбы, как Крисания, жизнь пролетит, и ты не сможешь ею насладиться (банально, просто, но факт). Однако я понимаю ее, в нее погружаюсь, сочувствую ей, но по жизни я не Она. Если бы в реальной жизни я оказалась на месте Крисании, то я бы, наверное, … сама открыла Бездну! (Смеется) А Рейстлин сдался мне, влюбился бы в меня по уши, и мы бы остались с ним вдвоем наслаждаться миром, делая его совершенным!.. Ну а если говорить серьезно, то, думаю, в отличие от моей героини я уже умею управлять розовыми очками, которые скорее в моей руке, а не на глазах.
Фото предоставлены пресс-службой спектакля.
