Есть в Москве места, верно хранящие память истории. Истории, повествующей о событиях, про которые не хочется вспоминать, ибо эти пятна в биографии нашей страны выглядят не самым привлекательным образом. В нескольких километрах от Москвы покоится память о трагедии, — об уничтожении собственных сограждан самым жестоким образом, с самыми нелепыми формулировками.
Свидетельства массовых репрессий 1937-38 гг. по одному лишь приказу вождя, чей ум, честь и совесть до сих пор вызывают благоговейный трепет у некоторых сограждан.
Всевозрастающую популярность Иосифа Виссарионовича Сталина, политика которого неожиданно становится с каждым годом все одобрительнее, можно пытаться объяснить по-разному. Бесконечные опросы «Левада-центр» рассказывают о необыкновенной тоске, почти у 60% населения, по временам периода правления Сталина И.В. Возможно «народ-богоносец» решительно стал крениться к мысли, что государство должно управляться при помощи «твердой руки», быть может, даже кровавой. Потому как другие способы борьбы с дельцами, фарцовщиками, коррупционерами и дармоедами не представляются возможным. Непременный культ начальствования, чтобы везде был порядок и контроль, а за великим народом дело не встанет. Вспоминаются слова писателя Сергея Довлатова: «Мы без конца ругаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов?» Возможно, грезы новых поколений еще не слишком конкретны. Ведь они еще не испытали упоения доносом. И не задумались о том, как приятно будет понаблюдать за соседом по «элитке», которого среди ночи уводят граждане в кожаных плащах с маузерами, под ручки в черный «воронок». А зря не задумались. Вероятно, это позволило бы им острее ощутить свое участие в великой судьбе великой страны. Да разрешило бы давний спор с соседом о парковочном месте. Впрочем, почти 80 лет назад система доносов работала более чем отлажено. С ее помощью создавались расстрельные списки, к которым приложился не только Иосиф, но и сознательные и бдительные сограждане. Вместе они и создали один из памятников истории «Бутовский полигон».
Бутовский полигон – бывший «спецобъект» НКВД, одно из мест массовых расстрелов и захоронений в период Большого террора. Рядом с подмосковным поселком Бутово, на территории сельхозколонии ОГПУ, в 1935 был оборудован стрелковый полигон НКВД, он находился в ведомстве Управления НКВД по Москве и Московской области. С августа 1937 по октябрь 1938 в Москве были расстреляны 20 765 человек, приговоренных к ВМН по делам Московского УНКВД. Практически все казненные были приговорены решениями внесудебных органов (тройки Московского УНКВД, Комиссии НКВД СССР и Прокурора СССР и, в редчайших случаях, – по приговорам Спецколлегии Московского облсуда). В Экспертном заключении архивной службы ФСК от 06.04.1993 говорится, что в Бутове захоронено 25–26 тысяч человек. Документально не установлено, производились ли расстрелы на месте или в Бутово захоранивали казненных в Москве. О расстрелах свидетельствуют лишь устные сообщения бывших сотрудников НКВД. Захоронения производились в траншеи, соблюдался строгий режим секретности. Большую часть расстрелянных составляют служащие советских учреждений, крестьяне и рабочие Москвы и Подмосковья. Среди казненных представители свыше 60 национальностей, в т. ч. граждане других государств.
Крестьян и рабочих Москвы и Подмосковья зачастую арестовывали и казнили семьями, включая подростков и стариков. Подавляющее число жертв были беспартийными, т. е. далекими от политики людьми, имевшими низшее образование или неграмотными. Примерно четверть от общего числа казненных на Бутовском полигоне — уголовники, подавляющее число их было расстреляно за прошлые судимости, по которым прежде они уже отбыли срок наказания. Под категории «социально опасных» и «социально вредных элементов», осужденных и расстрелянных на Бутовском полигоне, подпадали самые разные люди: родственники ранее осужденных, бывшие царские министры, нищие, уличные торговцы, гадалки, картежники. В январе 1938 г. с санкции властей началась тайная расправа над инвалидами: в феврале-марте того же года было расстреляно 1160 инвалидов. Большинство казненных на Бутовском полигоне были русскими (более 60%), затем следуют латыши, поляки, евреи, украинцы, немцы, белорусы, а также граждане Франции, США, Австрии, Венгрии, Румынии, Италии, Греции, Чехословакии, Турции, Японии, Индии, Китая и др.
На Бутовском полигоне были замучены 739 священнослужителей РПЦ: 1 митрополит, 2 архиепископа, 4 епископа, 15 архимандритов, 118 протоиереев, 14 игуменов, 52 иеромонаха, 363 священника, 60 диаконов (в т. ч. 4 протодиакона и 1 архидиакон), 10 монахов, 58 монахинь (в т. ч. 3 схимонахини), 14 послушников и послушниц, 8 священнослужителей (без уточнения сана). За веру на Бутовском полигоне были расстреляны 219 мирян (псаломщики, чтецы, регенты, певчие, церковные старосты, иконописцы, члены церковных советов, уборщицы храмов, церковные сторожа). В числе казненных в Бутове «церковников» — 59 старообрядцев, 9 обновленцев, более 60 баптистов, хлысты, «антивоенники», евангелисты, сектанты (без уточнения, к какой именно секте принадлежали; иногда следователи так называли представителей «катакомбной» церкви или истинно-православных христиан), а также 4 муллы и 1 раввин. Все священнослужители в 2000 году были причислены к лику святых.
Почти всем, проходившим по церковным делам, предъявлялось обвинение по 58-й ст. УК РСФСР, поводы для обвинения могли быть разные: «сохранение церкви и насаждение тайного монашества», «богослужения на дому», «недоносительство», «помощь ссыльному духовенству», “приют бездомных священнослужителей” или, например, такое абсурдное обвинение: «клеветал, что церкви закрываются, священники арестовываются». Большинство подследственных, замученных или обманутых следователями, в конце концов, признавали себя полностью или частично виновными в «антисоветской агитации», «контрреволюционной деятельности», но в вопросах веры церковный народ показал себя неустрашимым. Ни пытки, ни угрозы смерти не могли заставить верующих отречься от Бога, возвести хулу на Церковь; не редкостью является «отсутствие в деле скомпрометированных лиц», т. е. отсутствие новых имен, необходимых следователям для новых арестов.
С середины Великой Отечественной войны в Бутове располагался лагерь для военнопленных, работавших на строительстве Симферопольского шоссе и на кирпичном заводе. В 1949 — начале 1950 г. вблизи полигона был выстроен поселок из 3 домов, в 2 из которых поселились сотрудники НКВД, в 3-м расположилась спецшкола для офицеров внутренних служб — стран Восточной Европы. В середине 50-х гг. «спецзона» была ликвидирована. Сам полигон, где находилась основная часть захоронений, обнесли глухим деревянным забором с натянутой поверх него колючей проволокой. По краям «зоны» возник дачный поселок НКВД, в котором разрешалось строить только легкие одноэтажные дачи без фундаментов и погребов. В начале 70-х гг. в восточной части Бутовского полигона разбили яблоневый сад, обновили обветшавший забор вокруг. До 1995 г. территория находилась в ведении ФСК-ФСБ и тщательно охранялась.
Документы архивов госбезопасности свидетельствуют о существовании в Москве и Подмосковье несколько крупных захоронений жертв репрессий. С 1921 г. и до конца 20-х гг. расстрелянных хоронили в центре Москвы — на территории подведомственной ОГПУ Яузской больницы, в 1926-1936 гг.- на Ваганьковском кладбище, с 1936 г.- на Донском кладбище или кремировали в Донском крематории; есть свидетельства об отдельных захоронениях на Калитниковском, Гольяновском и Рогожском кладбищах, обнаружено массовое захоронение у стен Новоспасского монастыря. Очень большим, уступающим только Бутовскому полигону, является захоронение на территории бывшей дачи Генриха Ягоды, близ совхоза «Коммунарка» в Московской области.
В 1994г. на Бутовском полигоне установили Большой поклонный крест. Тогда же образовалась община будущего храма Новомучеников и Исповедников Российских. Первая официальная литургия в Бутово прошла 25 июня 1995г. в походном палаточном храме Всех Святых, в земле Российской просиявших. Вскоре земля Бутовского полигона была передана Московской Патриархии, и по проекту Д.М.Шаховского, сына расстрелянного в Бутово иерея Михаила Шика, был построен деревянный храм Новомучеников и Исповедников Российских в традиционном русском стиле. Настоятелем его стал иерей Кирилл Каледа, внук расстрелянного здесь священномученика Владимира Амбарцумова, а освящен храм был в день кончины Серафима Чичагова — 11 декабря 1996г.
В притворе храма Новомучеников и Исповедников Российских расположены предсмертные фотографии пострадавших в Бутове, и вещи, изъятые из погребального рва во время раскопа 1997г. (обувь, детали одежды, резиновые перчатки, гильзы и пули). На стенах церкви Бутовского полигона можно увидеть более пятидесяти икон бутовских святых. А на колокольне храма установлена фамилия колоколов, отлитых на Тутаевском колокольном заводе, на которых также изображены лики Новомучеников и исповедников Российских.
Патриарх Алексий II назвал Бутово «Русской Голгофой» и благословил ежегодно в четвертую пасхальную субботу праздновать собор новомучеников, в Бутове пострадавших.
До полигона можно доехать от станции метро «Бульвар Дмитрия Донского». Непосредственно до полигона доезжает автобус № 18. Этот автобус ходит, начиная с 6-20, с интервалом ровно в час. Последний автобус отправляется от метро в 20-20. В качестве альтернативы можно добраться от метро на любой маршрутке, которая идет по варшавскому шоссе. Нужно будет выйти у поворота на полигон (ориентир — эстакада над «Варшавкой»), перейти по подземному на противоположную сторону шоссе, и далее пройти по аллее Березовая около 800 метров.
