Как-то, рассказывая приезжему приятелю о московском метро, я упомянула, что Кольцевую линию Сталин строил, основываясь на геолого-этнографических и астрологических исследованиях Якова Брюса. Именно поэтому кольцо проходит по этим точкам Москвы, а станций – двенадцать, как знаков зодиака.
И тут он возьми, да и спроси, что это за Брюс такой и почему к нему прислушивался сам Сталин?
Первое, с чего пришлось начать: был в стародавние времена такой Яков Брюс, слывший среди москвичей колдуном и чернокнижником, сидевший в Сухаревой башне и проводивший всякие научные опыты, чем и пугал малообразованный народ.
Но, честно говоря, немного утомила эта жвачка, связанная с именем Брюса: чернокнижник», «колдун», «чародей»… В основном знания большинства об этом человеке ограничиваются этой информацией.
А кто знает, что Яков Вилимович Брюс — русский дипломат, инженер, учёный, реформатор русской артиллерии, один из ближайших сподвижников Петра I ? Что, по большому счету, именно его открытия и многочисленные научные исследования приоткрыли окно в Европу для зарождающейся Российской империи?
Правда, стоит отдать должное – фигура загадочная.
Брюс, потомок шотландских королей, родился уже в Москве и иностранцем себя никогда не считал. Но точной информации о дате его появления на свет нет. Так же в дальнейшем не останется почти никакой информации о его личной жизни и простом домашнем быте.
В 14 лет он уже говорил на трех языках, знал математику и астрономию. Где он этому обучался, кто были его учителя – тоже никому неизвестно.
Как говорится, для возникновения легенды нужны лишь большой общественный интерес и недостаточность информации.
Может, вот оно – начало его таинственности?
В 16 лет Брюс попал к Петру в потешные войска, где быстро с ним подружился – Петр всегда тянулся к знаниям, а у этого парня можно было много чего узнать.
После они много путешествовали, в том числе в составе Великого посольства (большой дипломатической миссии Петра в 1697-98 годах)
Брюс участвовал с Петром в военных походах, а за победоносное участие в битве под Полтавой получил из рук царя орден Андрея Первозванного. Он стал первым в России кавалером главной награды империи.
Когда был создан Сенат, Яков Брюс стал управлять еще и горнодобывающей промышленностью и заводским делом.
Был страстным коллекционером – собирал картины, монеты, гербарии, минералы, имел у себя дома кунсткамеру.
Брюс создатель первой карты российской территории от Москвы до Малой Азии и, уже упомянутой, геолого-этнографической карты Москвы. Она, к сожалению, не сохранилась – куда-то исчезла в 50-х прошлого века. Первый в России гражданский календарь так же заслуга Брюса.
Он служил Петру до его последнего дня – буквально: организовывал похороны императора. Затем нес императорскую корону перед Екатериной I на коронации.
А потом началась борьба за влияние при дворе новой императрицы. Брюс предпочел не вмешиваться и добровольно ушел в отставку. Купил в Подмосковье имение Глинки, построил себе дом с обсерваторией, разбил парк и уединился, занимаясь науками, пока не умер, немного не дожив до 66 лет.
Умер, кстати, странновато.
Однажды граф решил произвести один из опытов на себе. Пригласил для этого в лабораторию слугу. Что из дальнейшего правда, остается только догадываться.
Якобы слуга по приказу Брюса, разрезал его на части и должен был полить их эликсиром вечной молодости. Слуга так и сделал, и все уже почти получилось – плоть даже начала срастаться! – но тут в лабораторию ворвалась жена графа и зачем-то вырвала склянку из рук слуги, а его самого прикончила…
Похоронили Брюса в Немецкой слободе, в склепе в лютеранской кирхе, но во время сталинской реконструкции Москвы могилу снесли.
Когда при разборе склеп обнаружили, графа опознали его по фамильному перстню.
Передали это добро в антропологическую лабораторию. Но останки бесследно исчезли – остались только кафтан и камзол.
Вот и думай потом…
Разумеется, после смерти неприкаянный дух графа долго бродил по усадьбе, а потом переселился в свою любимую Сухареву башню, прихватив свою книгу.
Тут пришлось все-таки рассказать приятелю про колдуна из Сухаревой башни.
Сухаревскую башню, конечно, построили не специально для Якова Брюса и его колдовских лабораторий.
Она была возведена на Сухаревской площади еще в 1692-1695 годах – то ли в ознаменование Петром своего освобождения от тирании царевны Софью, то ли в благодарность полковнику Лаврентию Сухареву и его стрелецкому полку, которые единственные остались верны будущему императору в конфликте с сестрой-узурпаторшей. Так или иначе, башня была отдана в распоряжение полку и стала называться Сухаревой, как и прилегающая к ней площадь.
Только потом, когда Петр и Брюс вернулись из Великого посольства, и было решено открыть в башне навигацкую и математическую школы, а также астрономическую обсерваторию.
Вот тут-то в башне и появляется Брюс-чернокнижник.
Москвичи и раньше обходили стороной это место – можно было нарваться на пьяных стрельцов, которые могут обчистить, а то и по морде надают. А теперь и вовсе светящиеся еженощно окна обсерватории вообще вселяли ужас.
Есть не одно свидетельство, как люди своими глазами видели, будто из Сухаревой башни вылетают железные птицы, кружат над площадью и залетают обратно. А еще поговаривают, будто граф оживил мертвую бабу и теперь она в служанках у него ходит. А по ночам в башне тайно собираются друзья чародея, в числе которых сам царь, и совершают всякие колдовские ритуалы.
Но самое интересное, что все это – правда.
Брюс занимался разработкой летательных машин и испытывал их по ночам — чтоб сильно не смущать горожан. Правда, по факту это зрелище смущало увидевших его еще больше.
Чертежи этих машин хранятся сейчас в РАН. Есть версия, что в свое время немцы воспользовались ими в разработке своего «мессершмита».
Что касается бабы – как всякий, уважающий себя чернокнижник, Брюс пытался разгадать тайну жизни. Разбирая его рукописи, академики обнаружили схему механического робота. Когда Брюс ушел в отставку и уединился в подмосковном поместье Глинки, он забрал робота с собой. Крепостные графа поначалу в ужасе разбегались при его появлении, а потом привыкли, подружились, стали звать «Яшкиной бабой».
Существовали и собрания, но, конечно, без каких-либо бесовских ритуалов. «Нептуново общество» — так называлась тайная организация масонов, в состав которой входили Петр, Лефорт, Меньшиков, Шереметьев и сам Брюс. Правда подтверждений тому, что собрания имели именно масонский характер, историки затрудняются предоставить.
К началу 20 века башня уже была прилично потрепана.
В ней размещался и филиал Мытищинского водпровода, и архив, некоторые помещения сдавались под торговлю, в 1926 открылся Музей коммунального быта.
В 1931 году запустился процесс первой реконструкции Москвы, и Сухаревскую башню решено было снести, так как она мешала уличному движению.
Разбирали ее тщательно кирпичик за кирпичиком.
Сталин мечтал найти знаменитую Черную книгу Брюса.
Как и многие тираны, он был человеком суеверным, склонным к эзотерике и считал, что в книге действительно могут быть скрыты секреты, способные придать ее владельцу могущества.
Видеть ее никто никогда не видел, но говорили, будто бы она открывала все тайны, с ее помощью Брюс мог узнавать что и где находится в любом месте земли и предсказывать будущее.
Вообще-то, похоже на географический или астрономический справочник. Но, конечно, для простого народа в те времена это было определенно колдовство.
Книгу не нашли, хотя некоторые труды все же были обнаружены и использованы при строительстве Москвы.
Если снос Сухаревой башни на совести Сталина, то к уничтожению Сухаревского рынка приложил руку Ленин.
Сухаревский рынок – это был особый мир. Хотя торг на площади шел всегда, именно это явление сформировалось после войны 1812 года.
Тогда многие москвичи потеряли свои дома, имущество, кто-то все побросал и бежал из Москвы, и тогда все, что не погибло в пожарах, осело в закромах других москвичей.
Началась полная неразбериха с собственностью и градоначальник граф Растопчин объявил, что «все вещи, откуда бы они взяты ни были, являются неотъемлемой собственностью того, кто в данный момент ими владеет». Владелец мог совершенно открыто продавать их, но только на площади у Сухаревой башни и только по выходным. Так из обычного рынка выросла огромная барахолка.
Со временем Сухаревка стала местом сбыта всякого прочего награбленного добра со всей Москвы. Так что, если у тебя вдруг вынесли хату – первым делом иди на Сухаревку.
Известна одна забавная история.
Один художник-реставратор возвращался в Москву с дачи и, прежде, чем ехать домой, решил заскочить на Сухаревку.
Там он увидел шикарную вазу. У него уже была такая, и он подумал, что две будут прекрасно смотреться у него в гостиной, и купил ее.
Дома его встретила новость о том, что его обокрали.
Как вы догадались, он купил на рынке свою собственную вазу!
Со временем на Сухаревке появилось больше обычного товара – провизия, предметы обихода, появился «обжорный ряд».
А после отмены крепостного права для рынка наступила эпоха ренессанса. Многие дворянские гнезда разорялись, на рынок вновь во множестве несли дорогие вещи, которые продавали за бесценок — люстры, фарфор, ковры, редкие книги, картины.
Есть еще одна знаменитая история, когда некая дама увидела на одном из таких развалов картину с подписью «И. Репин». Купила ее за 10 рублей, но, сомневаясь в подлинности, сказала торговцу:
— Я буду у знакомых, где бывает Репин, и покажу ему. Если картина не настоящая, то имейте в виду – принесу обратно.
Увидев картину, Репин поржал и написал на обороте: «Это не Репин. И.Е.Репин»
Дама вернула картину, а торговец тут же продал ее за 100 рублей, благодаря автографу художника.
В 1920 году Ленин решил навести на Сухаревке порядок и постановил закрыть рынок.
Но в 1924 грянул НЭП и торг продолжился. Правда, площадь его уже не вмещала, и рынок переместился в ближайшие сретенские переулки.
Торговое пространство упорядочили и назвали «Новосухаревский рынок».
Павильоны проектировал ни кто иной, как Константин Мельников – звезда советского конструктивизма. Контора Новосухаревского рынка – одна из самых ранних его работ — до сих пор стоит, терпит свой убогий, к сожалению, вид и толпы экскурсантов, которые регулярно заходят в Большой Сухаревский переулок.
Фото Ольги Колосковой
В 1930 году рынок был закрыт.
К городу стремительно приближалась стихия – сталинская реконструкция Москвы.
