Обычное будничное утро. Собравшись на учебу, я спокойно закрывала входную дверь, как вдруг услышала внезапный и радостный оклик. Раскрывшиеся двери лифта показали знакомое лицо. Тетя Люда — моя соседка по квартире, женщина приветливая и очень впечатлительная. Еще не выйдя на лестничную площадку, Людмила Петровна уже наперебой рассказывала о невероятных находках, обнаруженных случайно за уборкой чердака на даче: «А в старом комоде нашла, даже не представляешь, что, авоську! И косынку деверя, она у нас лет 15 назад потерялась. Чего только не было в этом раскардаше! (беспорядке)». Новость крайне удивила и меня, но по другой причине. Тетя Люда и не подозревала, что её дачный чердак окажется хранилищем не только для домашнего хлама, но и для старых, давно вышедших из употребления слов.
Словарный состав русского и многих других языков меняется стремительно. Потоки заимствований укореняются в речи настолько быстро, что мы порой и не замечаем, как своевольно они вытесняют старые слова. И многие считают этот процесс катастрофическим для языка в целом. Но для слова естественны рождение, существование в устной, письменной речи и его замена новым словом. И в этом нет ничего страшного.
Ярким примером отживших своё слов служит бандитский жаргон. Сегодня он встречается, по большей части, во второсортных фильмах о русских преступниках, в девяностых же годах на криминальном лексиконе большинство разговаривало свободно. На улицах в наше время не услышишь таких слов, как рэкет (вымогательство), распальцовка (жест, изображающий козу), красные пиджаки (новые русские), клюшка (девушка), лавэ, ловэ (деньги).
В конце 90-ых и начале 2000-ых, с появлением интернета его создатели и «жители» сети начали бойко придумывать новые слова. К примеру, клава, сайт, интернет и портал прижились и достаточно хорошо себя чувствуют в устной и письменной речи, другие же надолго не задержались – сетература (сетевая литература), сетикет (сетевой этикет), сетеголовые, сетенавты, сетяне (пользователи сети интернет).
Речь первых лиц государства тоже оказывает немалое влияние на язык. Еще пятнадцать лет назад выражение «достигать консенсуса» слуха не резало, потому что эта фраза уж очень полюбилась Михаилу Горбачеву, как и пресловутый коммунизьм Никиты Хрущева. Однако такие «штучные» слова и выражения быстро приходят и уходят из речи.
А если заглянуть чуть дальше? Больше 30 лет назад в языке преобладали так называемые «советизмы», слова с идеологической окраской: партсобрания, тот же самый товарищ. Знакомые сейчас уже не чаёвничают, а ходят на кофе-брейки, устраивают не междусобойчики с посиделками, а вечеринки. Само слово вечеринка заслуживает отдельного рассмотрения. Оно появляется в словаре Владимира Ивановича Даля, в «Мертвых душах» Н.В. Гоголя, в рассказе «Попрыгунья» А.П. Чехова и обозначает «вечернюю беседу, дружеское вечернее собрание» («Словарь Академии Российской» конец XVIII века). Сейчас же это слово заменяют модным тусовка или совсем новым вписка. «Старого» мироеда называют менее красивым словом халявщик; кошелка теперь означает старую, неприятную женщину; вместо дикторов в эфир выходят теле-радио ведущие. Для меня было находкой узнать обозначение слова комок. Так в 80-х годах назывался комиссионный магазин, где продавались вещи из заграничных магазинов.
С каждым годом в русском языке появляется все больше заимствований, однако это не значит, что они остаются в речи навсегда. Несколько лет назад модно было заменять слово победа иностранным аналогом виктория. Родителям или педагогам оказывали аттенцию, а не уважение. В стихотворении Бродского «пространство торчит прейскурантом», а не ценником.
Практически не используются слова, обозначающие родственную связь между людьми, кроме самых простых: мама, папа, брат, сестра, бабушка, дедушка, дядя и тетя. С трудом, но еще различимы деверь (брат мужа) и золовка (сестра мужа). С шурином (брат жены), свояченицей (сестра жены), свояком (муж свояченицы) и тем более ятровью (жена деверя) уже возникают проблемы. Неупотребление этих слов понятно: сейчас редко встречаются настолько большие семьи.
Отдельную нишу занимают архаизмы. Напрашивается вопрос: а зачем нам их помнить и знать, они ведь свое отжили? Держать в голове все устаревшие слова, конечно, не нужно, однако русская классическая литература пестрит огромным количеством архаических слов, без понимания которых утрачивается смысл написанного. Как сказал Иван Алексеевич Панкеев доктор филологических наук: «Переименуйте все неизвестные Вам слова в классическом произведении на турум-бурум. Уверяю Вас, 30 % — это турум-бурум». Поэтому не обращаться к словарям при прочтении классики невозможно. Возьмем, к примеру, всем знакомую со школы комедию Александра Сергеевича Грибоедова «Горе от ума». В начале пьесы Фамусов восклицает:
Бepeм же побродяг, и в дом, и по билетам,
Чтоб наших дочерей всему учить, всему —
И танцам! и пенью! и нежностям! и вздохам!
Что же получается, дворяне для обучения своих детей приглашали неизвестно кого с улиц? Вовсе нет. Побродягами назывались приглашенные гувернеры. Учителя, приходящие, не живущие вместе с учениками, в конце каждого занятия получали билеты, по которым начислялась плата за обучение.
О своем дяде Максиме Петровиче Фамусов отзывается с восхищением:
Весь в орденах; езжал-то вечно цугом…
«Езжали цугом», то есть богато, только зажиточные люди. Не каждый вышестоящий чиновник или дворянин мог позволить себе коляску, запряженную в две или три пары коней.
Жена давнего друга Чацкого Наталья Дмитриевна Горич произносит такую фразу:
Нет, если б видели мой тюрлюрлю атласный…
Что это такое, незнающему человеку остается только догадываться. В 20-е годы XIX века популярной среди модниц была женская длинная накидка без рукавов из шелка. Название тюрлюрлю произошло от звука, подражающего шелесту ткани.
Как писал К. И. Чуковский: «Только простакам и невеждам можно навязывать мысль, будто русский язык терпит хоть малейший ущерб от того, что наряду со словом вселенная в нем существует космос, наряду с плясками — танцы, наряду с мышцами — мускулы, наряду с сочувствием — симпатия, наряду с вопросами — проблемы «…» Нужно быть беспросветным ханжой, чтобы требовать изгнания подобных синонимов, которые обогащают наш язык, тем более что у этих синонимов, как бывает почти постоянно, очень разные смысловые оттенки». Слова уходят и приходят в язык, и в этом нет ничего катастрофического. Мысленно вернувшись к рассказу тети Люды, я тоже решила как-нибудь покопаться в старых завалах дачного чердака, может быть, и мне посчастливится найти нечто давно утраченное, ушедшее из нашей речи.
