Что мы знаем о том, какой была дореволюционная Москва? Как выглядели районы, назывались улицы? Ответ – в легендарной книге Владимира Гиляровского «Москва и москвичи» (1926), о которой сегодня знают не все.
Гиляровский и сам по себе фигура легендарная. Казак по происхождению, Гиляровский (1855-1935) был и бурлаком, и пожарным, и рыбаком, и актером, что не мешало ему сочинять писать стихи. Добравшись, наконец, до столицы к 26 годам, он осваивает профессию репортера. В масштабах тогда еще сравнительно небольшой Москвы Гиляровский знал, кажется, всех и вся, проникал в любые места, квартиры, кабаки ради репортажа. Он был вынужден менять имена и скрывать свое собственное из-за цензуры – так было, в частности, после репортажа о пожарах на фабрике Морозова. В 1887 г. Гиляровский пытается напечатать свою первую книгу «Трущобные люди», которую запрещают с формулировкой: «Сплошной мрак… только обвинение существующего порядка. Такую правду писать нельзя». Тем не менее, он становится «королем репортеров» и к 1926 году накопил достаточно материала о старой Москве для публикации книги «Москва и москвичи».
Гиляровский рассказывает, кажется, обо всем, чем жила Москва – о еде, банях, театрах, извозчиках, охотничьем клубе, студентах, художниках, ворах и купечестве. Охотный ряд, откуда у каждого есть фото новогодних гуляний в Instagram, был «чревом» Москвы, где можно было купить продукты для любого блюда и где нужно было держать ухо востро, чтобы не получить протухшую рыбу вместо оплаченной свежей. Вы знаете, где были лучшие блины? Совсем рядом с лавками, в трактире Егорова. Чуть дальше, на Тверской была булочная Филиппова, всем известная своими калачами, сайками и «черным хлебом прекрасного качества», который был так хорош, потому что, как говорил хозяин лавки Филиппов, «хлебушко заботу любит». А в банях, где мочалка стоила 13 копеек, а мыло – одну, обитали воры белья и даже горячей городской воды. Во французских парикмахерских не только стригли и брили, но и ставили пиявок. Лучший табак – «Розовый» — делал пономарь в церкви Троицы в Листах, а возле Трубной был собачий рынок, известный удивительной собакой Цезарь, которую продавали каждое воскресенье.
Конечно, даже при описании прошлого века без советской идеологии было не обойтись, поэтому все недостатки города описаны как дурное имперское наследие, которое искореняет советская власть: «Исчезают нестройные ряды устарелых домишек, на их месте растут новые, огромные дворцы. <…> Это стало возможно только в стране, где Советская власть».
Но именно описание старых домишек и трущоб стало одной из особенностей книги – по сути до Гиляровского никто не рассказывал о них так честно и открыто. Паустовский писал, что Гиляровский «был знатоком Хитровки – приюта нищих, босяков, отщепенцев», места, где его называли дядей Гиляем. Трущобы описаны как туманное место, которое опутывает человека, ставит на нем «клеймо», но это не смущало писателя, способного проникнуть не только в любое место, но и в любую душу. «Хитровка любила Гиляровского как своего защитника, как человека, который не гнушался бедностью и понимал всю глубину хитрованского горя и безрадостной жизни», – вспоминал Паустовский.
Что бы ни описывал Гиляровский, ему веришь, потому что сама речь его героев, реальных людей, – настоящая, простая, пересыпанная забытыми уже словечками. Все сценки и дома писатель видел сам. Той Москвы уже не существует, нет многих зданий, на Охотном ряду не продают зайцев и сбитень, а Хитровскую площадь недавно наконец-то благоустроили. Но увидеть, услышать, представить запахи и шум вокруг все же можно, открыв «энциклопедию» Москвы, запечатлевшую полвека, когда народ стал публикой, а затем советскими товарищами.
P.S: Есть потрясающий сайт http://www.gilyarovsky.ru, на котором все места отмечены на картах, приложены ссылки на лица, понятия и события, есть множество фотографий старой Москвы. Читать в таком виде тяжеловато, зато возникает полное погружение.
Анастасия Дорогова
