Известный московский фотограф Надежда Шибина рассказала о том, как нашла свой сказочный стиль, создала собственную студию, а также поведала о пианино с помойки, охраннике-эльфе и своей нескучной жизни.
-Как у вас появился интерес к фотографии? С чего все началось?
-Это произошло совершенно случайно. Я достаточно долго занималась одеждой и дизайном, а в определенный момент начала понемногу отходить от этого и заниматься фотографией. Но в любом случае это осталось, потому что вся одежда в кадре и предметы — это работа меня как дизайнера, как человека, который умеет работать с костюмами. Непосредственно к фото я перешла 6-7 лет назад. Начиналось все с макро, то есть это жучки, цветочки, паучки — все начинают с этого, без них вообще никуда. Ведь пауки они сдачи не дадут, как бы ты их не фотографировал.
Когда я купила свой первый фотоаппарат Canon EOS 400D, то буквально через полгода я уже получила коммерческий заказ — съемку шуб. Это был полноценный и достаточно масштабный проект — многие бы позавидовали. Потом я делала из этого буклеты, а когда ребята привезли их на выставку шуб, то все буклеты разлетелись махом. Они говорят, что подобное случилось впервые в жизни, никто даже не прогнозировал, что будет такой огромный спрос на мои буклеты. А когда все закончилось, люди еще шли и спрашивали про них. Это было удивительно.
-Как вы пришли к своему стилю сказок?
—С учетом того, что шила, мне хотелось чего-то необычного. Каждый из нас проходит через какие-то стандарты в начале своего опыта в фотографии. А потом, в любом случае, мы решаем, что хотим делать и в каком направлении идти. Мои костюмы и знания помогли мне перейти к сказочным образам. Сначала я со своей подругой пыталась создавать аналогии к постерам фильмов. Самая запоминающаяся съемка тогда была на тему Красной Шапочки. Вместо волка-оборотня, как в фильме, мы снимали волкодавов. Внедрили много своего, но костюм воссоздали, не изменяя. То есть я начинала с повторения чужих образов, по-своему интерпретируя их, а дальше уже создавала свое. Поэтому, когда я учу фотографии, то рекомендую поступать именно так. Пусть люди тоже берут картины, фильмы, чтобы это повторить, чтобы понять, как поставлен свет, насколько он играет, прочувствовать стилистику. Когда ты много раз копируешь чье-то, то в итоге получаешь своё. 
-А были ли фотографы, на которых вы ориентировались?
—Многому меня научила телепрограмма «Топ модель по-американски». Люблю ее, потому что там показано, как профессионалы мирового уровня работают с моделями, как вообще все это создается.
-Как и из чего вы создаете свои костюмы?
—Я часто выезжаю куда-то за тканями, беру их большим оптом, и все это хранится в моей студии в огромном количестве. Так и рождаются мои костюмы. Иногда, когда я еду на мастер-классы, то вообще не беру с собой готовые костюмы, а собираю их прямо на модели. Все это делается минут за 20 прямо на площадке.
-Сейчас у Вас есть своя студия. Как вы решили ее создать? Где вы берете все эти «волшебные» вещи?
—Все, что есть у меня в студии, достаточно уникально, оно отличается от наполнения многих студий, потому что я сразу создаю концепт кадра и концепт зоны. Такого как у меня просто нет нигде. Мне очень хотелось творить намного дальше, намного глубже, поэтому и было создано что-то свое, отличное от других. Подобных студий просто не существует.
Здесь все настоящее: если во многих студиях игрушки на елках пластмассовые, то у меня они стеклянные. А все вещи мы где-то находим, на помойке, например, ну это же любимое место фотографов. Самые обычные предметы я переделываю и получаю уникальные. У нас есть чья-то старая кровать, которую мы купили за две тысячи и полностью изменили. Теперь она вызывает шок у каждого гостя, потому что стала действительно королевская, но при этом не как у всех.
-Правда, что у каждой вещи есть своя история?
—Абсолютно. У меня вообще много историй по моим вещам, ведь они прилетают с разных уголков мира. С каждой поездки я привожу нереальное количество вещей, а если еду в Питер, то покупаю там кучу антиквара. Вроде понимаешь, что уже и везти некуда, что перебор, но состояние, когда надо брать и брать, оно всегда со мной, куда бы я не полетела. Я провожу мастер-классы по всей стране и обязательно, когда приезжаю в какой-то город, захожу в антикварный магазин и что-то покупаю на память об этом городе. Я могу совершенно точно сказать, что у меня есть книжка из Костромы, которой 250 лет, лошадка-качалка из Питера, которой уже век — это вещи, которые для меня ценны. Люди часто думают, что все вещи, которые есть у меня в кадре — это фотошоп. Но когда они приходят в студию, то всегда говорят: «А ведь пианино реально существует, вот же оно». И это для них нереально, они не понимают, как такое может быть на самом деле.
-К слову о мастер-классах, как вы поняли, что хотите ездить по России, что вас ждут в разных городах?
—Люди начали спрашивать, интересоваться. Для меня делиться опытом — это лучше, чем сидеть в домике и прятать это. То есть, когда ты делишься, ты получаешь много общения, много контактов, все эти люди становятся твоими друзьями. А ты ходишь в эйфории, потому что это твое окружение, это твоя безопасность, это те люди, в которых ты перестаешь сомневаться. Для людей это тот волшебный «пендель», который заряжает их. Пусть не для всех это станет профессией, но для многих это будет хобби, а когда человек занят творчеством, то ему некогда думать о негативных вещах. Это положительно влияет на тебя, потому что ты показываешь людям, что они тоже так могут. Ведь с самого детства мы сильно зажаты, нам говорят: «не трогай это; положи, а то обожжешься», это закладывает в нас торможение, когда мы ничего не можем делать. А здесь человек понимает, что не надо иметь миллионы долларов, для того, чтобы что-то делать. У меня много вещей с помойки, а пианино было сделано из самых простых материалов: веток из леса, каких-то грибов, монтажной пены. Оказывается, не нужно много вкладывать, для того, чтобы получить хорошие фотографии.
-А где вы черпаете идеи для съемок?
—В основном, они приходят во снах. Также часто смотришь работы других авторов и хочешь воссоздать что-то, но уже со своей точки зрения. Очень вдохновляют фильмы, особенно исторические, с нестандартным сюжетом.
-Не было мысли, что это не ваше, желания все бросить?
—Не знаю, мне кажется это настолько близко мне, это не просто мое — это я. Это иное состояние бытия, ты не просто создаешь фотографию, ты и есть эта фотография. Оно не может быть не я. Оно было не я до того, как я к этому шла. У меня был большой опыт работы в других сферах, и я не знала, правильная ли это дорога. Здесь же у меня есть уверенность, которая идет даже не от меня, а в большей степени от других людей. И благодаря их поддержке я чувствую себя на своем месте.
-А как вы относитесь к тем, кто использует ваш стиль?
-Это же здорово. Очень многие у меня спрашивают, а можно ли повторить вот эту тему — пожалуйста. Это же что-то новое для людей. Они начинают экспериментировать, тоже что-то создавать, а я в этот момент иду дальше. Я ищу новые вещи, которые можно использовать: постановки света, декорации, костюмы. Хоть мы уже и создали множество разных костюмов, остались еще мифические персонажи, до которых мы не успели добраться.
-А есть у вас какие-то новые задумки и проекты?
-Сейчас мы начинаем понемногу заниматься видео и хотим, чтобы созданные нами образы жили дальше, чтобы они оставались не только на фотографиях. Видео — это одно из направлений, которое мне близко, поэтому я хочу себя в этом попробовать.
-Помогла вам фотография открыть себя, понять что-то новое?
-Конечно, она мне помогает смотреть дальше, видеть больше. Я научилась видеть в простых вещах сложное — вернемся к тому же пианино. Если мы сейчас подойдем к нему, то увидим, что оно сделано достаточно просто, но если отойдем — оно выглядит сложно. Я научилась создавать костюмы прямо на площадке, ведь если я буду делать полноценные костюмы, то у меня не получится всех по-разному одеть, не хватит ткани, чтобы все это сшить.
-Остается ли у вас время на что-то помимо фото?
-Это большая нагрузка, поэтому иногда хочется лечь, не отвечать на телефон, отдохнуть. Но тебя все равно достанут, не дадут потихоньку умереть. Это Москва, она диктует такой темп. В другом городе я, наверное, не была бы такой. Но живя здесь с самого рождения, я привыкла к тому, что тут либо ты играешь в жизнь, либо жизнь играет тобой. Мне больше нравится первый вариант, поэтому такую скорость я сама для себя выбрала. Здесь очень много интересного, например, к тебе приходит клиент, ты не знаешь, кто он, что он, чего он хочет. Но то, что он хочет — это его проблема, а ты должен сделать так, чтобы он захотел именно твою идею. Тут игра другая, игра в меня. Когда ко мне приходит клиент, он садится и не знает, что с ним будет. Я предупреждаю, что буду долго смотреть на него. В этот момент я изучаю его улыбку, мимику и начинаю в памяти перебирать образы, которые ассоциируются у меня с ним. Я доношу этот образ до стилиста, и она, мои руки, делает из модели всю эту красоту. У нас с ней свой язык, она понимает меня без слов, и когда я говорю, что вот эту штучку нужно вот туда, она знает, о какой штучке я говорю, и куда нужно ее прикрепить. Мы очень сильно заряжаем людей. У нас есть любимое выражение: «Иу, Энджи», «Иу, Крис». Так мы дурачимся и поднимаем настроение всем. Недавно была ситуация, к нам приезжала Кристина Орбакайте, и ее мы вытащили вот на это «Иу, Энджи». Приехала звезда, мы пытались ее немного растормошить, ничего не получалось, и тогда мы пошли через охрану. Охранник оказался такой классный, начал повторять наше «Иу», а когда мы надели на него эльфийские уши с колпаком, то смеялись уже все. И в этот момент Кристина раскрепостилась и начала работать на одной волне. Очень важно найти момент, когда между всеми участниками съемки есть доверие. Тогда ты просто смотришь, направляешь, и человек не зажимается. Ведь часто модели стесняются из-за торможения, которое у нас с детства. Поэтому самое главное в съемке — это, конечно, общение, а потом уже все остальное.
